В своей среде истовых адептов «хипповой» эстетики и морали я не встречала, но стала отмечать, что мой любимый уже не довольствуется потрёпанными джинсами. У Олега появился длинный жилет из искусственного меха, казавшийся мне неопрятным, и холщовые мятые рубахи, с символической вышивкой и бахромой по краям. Его любимый жест в те дни – выброшенные вверх два пальца в виде латинской буквы «V». Так он приветствовал друзей.
В конце сентября Олег исчез. Его родители не знали, где искать блудного сына. Он оставил дома только записку, чтоб не беспокоились. Я тоже пребывала в неведении, но чувствовала, что Олежка укатил далеко. Его всегда тянуло странствовать.
Он позвонил через неделю.
– Привет, журавлик! – услышала я сквозь помехи междугородней связи. – Я в Лазоревском. Надеюсь, ты меня не успела разлюбить?
– Где это, на юге? – удивлённо спросила я. – Что ты там делаешь? А учёба?
– У нас сейшн, – напыщенно и серьёзно ответил Олег. – Добирались сюда автостопом. Представляешь? Обратно также поедем. На дорогу дня три-четыре уйдёт.
Мне это ни о чём не говорило. Я только представила, как должно быть изнурительно такое передвижение. Пыль, инфекции, неудобства.
Он вскоре вернулся, но совсем другой. В него вселился весёлый и неутомимый чёрт. Улыбка была та же, те же руки, губы, а человек иной. Мы отныне зажили разной жизнью, продолжая всё же любить друг друга.
Я много занималась, готовилась к поступлению в политехнический институт, а Олег всё чаще исчезал без предупреждения. Возвращался он страстный, соскучившийся по моему телу, изголодавшийся по любви и поцелуям. Он утомлял меня смелыми исступлёнными ласками. Теперь любовь не тешила меня прежней светлой радостью, а обдавала пьянящей, ядовитой полынной горечью. Мы часто спорили, не приходя к согласию. Нам бывало трудно вместе, но и врозь невозможно. Мне случалось испытывать стыдливую неловкость за его странноватые выходки. Только наедине, когда он снимал свои «хипповые» причиндалы и шептал ласковые привычные слова, он был мой, прежний Олежка.
Именно в десятом классе с ним случилась ещё одна страшная беда. Это было в новогоднюю ночь. Во дворе у Литвинюка собралась большая компания. Планировали погулять до двенадцати, встретить Новый Год и разойтись по домам – в семьи. Вокруг было шумно и весело. Взрывались хлопушки, звучал переносной транзисторный приёмник. Светились окна в домах, на улице мелькали знакомые приветливые лица. В какой-то момент я потеряла Олега из виду. С удивлением обнаружила его за углом дома, рядом со странным парнем в овчинном тулупе. Тот был старше нас, и изрядно пьян. Они о чём-то спорили.
