На пепельно-сером фоне летела навстречу мне колесница, влекомая вздыбленными конями-гигантами. В колеснице сидели странные люди: юродивые, убогие горбуны, растрёпанные полуодетые женщины с белыми, невидящими глазами. За колесницей бежала толпа, еле успевая, в клубах бурой пыли. Дети в лохмотьях, калеки, опирающиеся на костыли, оборванные старики… За этой странной толпой в дымке вырисовывались очертания Старого города. Похоже – Иерусалим. Город на картине обнесён высокой крепостной стеной и настежь открытые ворота призывно зазывают вас в бесконечную, пугающую черноту.
Историю этой картины мне рассказала хозяйка дома, моя подруга. В 90-e, во времена дефолтов и перемен, мои друзья вложили все свои заработанные деньги в живопись, считая, что это надёжнее хрупких, непостоянных купюр. Им посоветовал знакомый галерейщик молодого и очень талантливого художника, который выставляется на зарубежных выставках и продаёт там успешно все свои полотна. Тематика художника: религиозный модернизм. Уезжая из страны, мои друзья перевезли всю свою коллекцию картин в Израиль. Постепенно продали все картины, кроме одной. Она никак не продавалась. Картина оказалась по размерам «не в формате», и её мои друзья оставили себе на память. В новом доме, в комнате для гостей, наконец, ей нашлось место.
В ту ночь я долго не могла уснуть. Мне казалось, что за окнами кто-то бродит: я слышала шаги, то удаляющиеся, то приближающиеся. Я плотно закрыла окна и, предпочтя духоту ночной свежести, провалилась в тяжелый, тягучий сон. Хозяева дома спали на втором этаже. Входная дверь была расположена рядом с моей комнатой, от ветра дверь иногда поскрипывала и каждый раз я просыпалась. Не помню, что мне снилось, но я проснулась на рассвете от чего-то жуткого, непонятного, ужасного… На меня в сером предрассветном тумане смотрели огромные, сверкающие, бездонные синие глаза… Нечеловеческие! Фильм ужасов!!! Даже закричать я не могла от страха. Но всё это длилось, наверное, мгновение. Через минуту возле меня была вся семья хозяев дома. Странно, что своего крика я так и не услышала. Оказывается, эти страшные пугающие глаза были у сиамской кошки, которая, почувствовав чужого, проявила свой надменный, собственнический характер. Через неплотно закрытую дверь кошка пробралась ночью в комнату, где я спала. «Кошкин дом», уютный и удобный, был любовно обустроен в маленькой кладовке, рядом с комнатой для гостей. Кстати, эту кошку, незадолго до моего визита, хозяйка дома подобрала на автобусной остановке, обогрела, выходила и оставила у себя.
