Яхта «Глория» была надёжно привязана канатом к причалу. И не было никакого шторма и никаких пенных волн, и не было ветра и качки… Ничего не было! Трудно поверить в это морское наваждение, но ещё труднее принять, что это было. Одинокий господин в очках по-прежнему читал газету. Избирательный фокус зрения выхватил дату газетного номера: 15 августа. Но этот день ещё не наступил, до него оставалось целых три дня неизвестности. Ещё никто на земле не знал, что произойдёт в эти три дня жизни, какие события потрясут мир и что готовит каждому из нас судьба. На первой полосе газеты красные буквы, набранные жирным шрифтом, кричали: «Хроника катастрофы!».
«Ещё одно безумие. Не много ли на один вечер?» – подумал Лунгин, стараясь забыть эту несуществующую дату.
Но это уже было за пределами его понимания. К дате, означенной в газете, ему ещё предстояло вернуться.
15 августа Лунгин пил утренний кофе в холле гостиницы. Он уже изрядно подустал от бесконечной жары, суеты, заседаний, экскурсий. Уже состоялись все встречи, уже были куплены все сувениры и подарки, уже хотелось просто домой: в их тёплую осень, где на даче пахнет прелыми листьями, яблоками и мёдом, где накрапывает мелкий дождик, а старенький компьютер сиротливо ждёт на прозрачной веранде, где всё привычно и до боли знакомо на сотни лет вперёд. Но так не бывает!
Перед ним лежал свежий номер новостной газеты. Вдруг он увидел на первой полосе крупный знакомый шрифт кроваво-красного цвета – «Хроника катастрофы!»
Буквы молили о помощи, задыхались от гнева, сообщали страшные цифры убитых и раненых в новой безумной трагедии вчерашнего дня. И всё это случилось не где-нибудь в горячей точке, а в их мирной, нарядной столице. Неожиданно, неправдоподобно, страшно.
Ассоциативная память сразу возвратила Лунгина в заброшенный порт, на яхту «Глория», вращающуюся на морских гребнях без управления и капитана в открытом море.
Он вспомнил угрюмого господина с газетой, датированной не наступившим днём: и название статьи, и тот же шрифт типографского набора, тот же кроваво-красный цвет…
Лунгин бросился к телефону позвонить жене, убедиться, что она в порядке, что все трагедии мира где-то там, за пределами его сознания. Но ужас и страх уже парализовали волю, руки не слушались, пальцы мелко дрожали – он всё никак не мог набрать нужный номер. Потом телефон долго не отвечал…
* * *
В эти утренние часы Нина обычно собирается на работу – она должна быть дома, обязательно должна. Но телефон по-прежнему молчал. Длинные гудки испытывали его терпение. У него сжималось сердце. В висках противно пульсировало предчувствие беды… – Но этого не может быть!
