«Русская рулетка» кружилась по стране. Исчез Сонечкин парикмахер Яков Леонидович. Он похвастался одному из клиентов, что читал книгу Троцкого «Уроки Октября». Хотел выглядеть эрудитом, но просчитался. Этого оказалось достаточным, чтобы за ним пришли. Больше его никто никогда не видел. Теперь такие трагические события случались слишком часто и даже никого не удивляли.
В 1933-м начался голод на Украине, который потом назовут «голодомором». У няни Лиды умерли в деревне все. Когда Лида рассказывала о том, что в деревнях матери сходят с ума и едят своих младенцев, Сергеевы переглядывались, бледнели, но не верили, ужасаясь больной фантазии Лиды. А по утрам, спеша на работу, горожане переступали через опухшие от голода трупы селян, которым удалось добраться до спасительного города. Но город их не спас и не защитил.
Сельским жителям был запрещён въезд в город, повсюду стояли заградительные кордоны. Селян сознательно оставили умирать в деревнях, где самая плодородная, жирная земля – чернозём и где сама природа всегда выхаживала и помогала. Но на этот раз и её поставили под прицел, запретили помогать голодающим и отправили всех на смерть во имя «индустриализации всей страны». В полдень на улицах было уже чисто, убрано и ничто не могло рассказать и напомнить о зловещем предрассветном кладбище. И к этому тоже почти привыкли. Кровавый спектакль продолжался по своим чудовищным законам, не жалея ни жертв, ни палачей.
* * *
«Над страной весенний ветер веет, с каждым днём всё радостнее жить. И никто на свете не умеет лучше нас смеяться и любить…»
Тонкие пальцы уверенно взлетают над клавишами рояля. Звонкие голоса Сонечки и Маши сливаются в едином порыве. Это они выступают на благотворительном концерте «Общества защиты детей» в детском доме. Дети-сироты, у которых родители расстреляны или брошены в тюрьмы и лагеря, поют азартно и звонко о счастливой жизни в их счастливой стране. В этом перевёрнутом мире можно было быть абсолютно счастливым, если не думать, не знать, верить и этой верой подменять истину.
И вот уже нет ни липкого, ночного страха от предчувствия беды, ни глумливых собраний и подозрительных соседей из дома напротив, ни осознания вины перед всеми, кого забрали, растоптали, унизили, издевательски убили, уничтожили память и запретили говорить. Год 1939-й. Жизнь продолжается.
* * *
Вся фантасмагория тех лет проявилась в ирреальных знаках повседневности: концерты блистательной Марины Козолуповой в переполненных залах оперного театра. Соната для клавира и скрипки № 3… Как же это не вяжется с той реальностью, в которой все жили! Или гастроли великого скрипача Жака Тибо, который просто ошеломил советскую публику. На фоне арестов и потерь люди жили обычной жизнью, что не поддаётся логике и что невозможно объяснить. До сих пор непонятно, как можно огромную страну так быстро превратить в послушных зомби.
