– Актера надо унизить, а хорошего актера – раздавить. Только тогда из него талант потечет. Иосиф, вот подумай над словами: преображение, воплощение. Мы в театре ими пользуемся направо и налево. – Сильвестр позвонил в колокольчик, в кабинет тут же вошла Светлана, как будто ждала у двери. – Воды мне принеси еще, ладно? – она ушла, и режиссер продолжил: – А исток у этих слов какой?
– Религиозный, – сказал Иосиф, стараясь проявлять к разговору сдержанный интерес и не сделать его похожим на интервью. Иначе с таким трудом налаженные равные отношения с режиссером снова станут творческим мезальянсом художника и критика.
– Вот именно. Преобразиться. Воплотить. Ветхий человек умирает. Преображение. На его руинах возникает новый. Воплощение. Я должен помочь этому процессу. Без унижения здесь не обойтись. По крайне мере у меня не получалось. Входить в роль, Иосиф, это вещь страшноватая. Если делать это честно.
Иосифу не нравилось, что ему объясняют что-то, раскрывают тайны. Он предпочел бы вести ничего не значащий разговор.
– Интересно, – сказал он тоном подчеркнуто вежливым, как бы давая понять: на самом деле не очень-то интересно, но интеллигентность обязывает. – Но ролей-то много, а Ганель один. Ты будешь его каждый раз в руины превращать? Для каждой новой роли?
– Ты прав, мой друг – искусство в общем-то пустячок. Кровавый, но – пустячок.
От этого снисходительного тона Иосиф вконец расстроился:
– Это не ответ, Сильвестр.
– Это не вопрос, Иосиф. Актер должен себя возненавидеть, и тогда он в моих руках, в руках искусства. Кстати, ненависть к себе – это тоже, как ты понимаешь, не без религии возникло и оттуда к нам в театр пришло… Я знаю, что говорю: почти из всех актеров надо сделать отбивную, чтобы они могли проявить талант.
– Нравятся отбивные?
– Я вегетарианец, – засмеялся режиссер.
– Только кнутом? А пряники? – спросил Иосиф и с горечью подумал: «Все, пошлό интервью».
– Это все теория, твоя стихия. Ты меня сто раз подловишь на противоречиях. Лучше приходи и посмотри…
– На изгнание Ганеля из Ганеля? Любопытно.
– Разве можно так долго нести воду? Она ее в горном ручье набирает, что ли? Света! – вдруг загремел Сильвестр.
Дверь раскрылась, и мелким, нервным шагом в кабинет вбежала Света. В ее руках трясся поднос с бутылкой воды и двумя стаканами. Иосиф и режиссер чокнулись стаканами с водой, а господин Ганель оторвал взгляд от отражения в зеркале, вернулся из мечтаний в обставленную стариной квартиру и продолжил торжественное облачение в лучшие свои одежды.
