– Кот – не жена, убираться не будет, – утвердительно ответила она.
– Ты права, – сказал я.
– Я сегодня отпросилась с работы, – сказала она, – Буду порядок тут наводить.
– Хорошо, я вижу в коридоре хлама, не стало, – сказал я, кинув взгляд в сторону коридора.
– Да, я его выбросила, – ответила она.
– Вот всё-то ты выбрасываешь ,а если что-то важное? – укорительно сказал я.
– Важное не будет лежать, где попало, – ответила она, и у меня больше не возникло вопросов, я просто сидел и молчал.
Вот повезло мне, наверное, готовит, убирает, хозяйственная, в общем, девушка.
Щелчок…
– Ау, ты не спишь? – сказала она , перестав щелкать пальцами.
– Нет, не сплю, задумался просто, – сказал я.
– О чем задумался? – спросила она. – Давай тарелку сюда сейчас сразу помою.
– Да так, – ответил я, подавая тарелку.
Аня осталась мыть посуду, а я пошёл в зал, взял дневник, уселся на диванчик и углубился в чтения.
***
«Стервятники»
«В глазах раскинулся страшный пейзаж
Долина бесплодная, выжженный пепел
А над долиной свободно парит
Гриф дряхлый и ослабелый
Он мясо ест павших, гниль. И живет!
А павшие служат едой…»
11:00. Утро. Локальный апокалипсис. На удивление легко и в хорошем расположении встал, комната была плохо освещена. Как мне нравилось с кровати смотреть на мертвый свет, пробивающийся через не плотную штору, он внушал спокойствие. Ледяное спокойствие. Медленно, идя по прохладному, ободряющему, поскрипывающим, под моими стопами полу, я подошел к окну и отдернул штору. Перед взором появилась картина: Небо было мрачно и затуманено, вихри пыли все еще водили хороводы по пустынным улицам города. Новое чувство было, словно кусочек янтаря то медленно переливалось, то быстро сменялось оттенками, вливая в меня: воодушевленность, неизбежность, отстраненность от происходящего и различные их отблески. Я как оценщик осматривал его со всех сторон, под разными лучами света, только он выдавал не цвета, а чувства еще не названые ни кем и еле отличимые от тех у которых уже есть имена, а у янтаря все не кончались его переливы и отблески. Время шло медленно, мне не куда было торопиться. И что это спокойствие или обреченность? Еле отличимые сейчас, но обычно разные, а может это тот момент, когда и вовсе нет никаких чувств и голова полностью свободна от всего чуждого, а чуждое – все
Два дня назад: Я не сидел в подвале, обреченный и верящий в конец всего, но это был ни я, а страх управлявший мной, если бы тогда моим рассудком играли эти переливы, отливаясь мягким, спокойный, умиротворенным светом, я стоял бы там и смотрел на то, как миру приходит конец, а не бежал под землю.
