Пятачок не был не только трусом, но и доносчиком. Не любил ни жаловаться, ни хвалиться.
А похвалиться бы он мог. Я это понял, когда узнал его поближе. И пусть не велосипедом, купленным отцом, или яблоками, которые привезли с дачи.
У Пятачка были вещи, которые не купишь ни в каком магазине и ни за какие деньги. А он раздавал их запросто всем, кто попросит. Например, он мог вырезать из простой кленовой ветки отличную свирель. Пятачок слегка надрезал мягкую кору ножиком, и она снималась, как бумажка с конфеты, вся, целиком, даже формы не меняла, так и оставалась трубочкой. Хотя у меня и других мальчишек прилипала к древесине, крошилась и рвалась на узкие ленточки.
Из простой бумажки Пятачок мог сделать кучу интересных вещей — корабль, пилотку, копье, кошелек. Причем так, что корабль тут же превращался в кошелек, а кошелек — в коробочку.
А самое главное, если б он захотел, мог поймать любую птицу. Вы скажете, какие в городе птицы?! Но Пятачок научил меня, где надо искать, и в обыкновенном городском сквере мы увидели дятла, на рябиновом кусте за школой — щегла и слушали вечером, как высоко в небе пролетали над нашим городом дикие гуси.
Про птичьи повадки ему рассказал дед в деревне, он же научил делать силочки.
— Только я их не люблю, пойманных, — говорил Пятачок про птиц. — Они скучные делаются.
Но я так просил поймать синицу для меня, что Пятачок пообещал.
— Как только выпадет первый снег, — сказал он, — пойдем. Ведь синицы прилетают в город зимой.
Я очень хотел рассмотреть синицу вблизи и показать дома. А потом бы тоже выпустил. Ну, может быть, совсем немножко подержал, несколько дней.
— Завтра пойдем, — предупредил меня Пятачок однажды в субботу.
И я попросил маму:
— Мы рано пойдем, разбуди меня.
Я даже не возражал, когда мама два раза обернула мне вокруг шеи шарф и заставила надеть теплый костюм, который я не любил.
— Вы ведь. будете ползать по земле на животе и коленках, — говорила мама с тревогой. — Смотрите не простудитесь.
А Пятачок солидно отвечал за меня:
— Я за ним буду смотреть.
Это за мной, значит! Смотреть! Но я все терпел, ради синицы.
…Пятачок потянул меня на самый конец города. Сначала мы ехали на трамвае, а потом долго шли пешком маленькими улочками с деревянными домами.
Старый пустырь, где летом увидишь лишь старые консервные банки да бурьян, теперь, под снегом, был совсем другим. Лежало ровное белое поле, и каждая травинка и куст в голубом инее были похожи на сказочные, тропические, только маленькие деревья. Особенно сухая кашка и пижма. Они так и засохли прямо с цветами, и теперь иней и снег лежали на этих цветах, как зонтик или мороженое на блюдечках. И хотелось лизнуть их языком.
