Один раз вынес во двор целый кулек яблок. Скороспелые, у них на даче растут. У всех еще зеленые, а у них — спелые. Сел на скамейку и бровями указывает. Я, мол, кину яблоко, а ты — беги. Успеешь, пока считаю до трех, твое яблоко. А сам бровью вправо, а яблоко кинет влево. Пятачок кинется — и снова в дураках. Противно глядеть. И за Пятачка стыдно.
Хорошо тогда Валька Трофимов не растерялся: подошел сзади да как поддаст по Винни-Пухову кульку. Все яблоки в разные стороны, а Вовка, даром что здоровенный, сразу: «Мама!»
И мамочка тут как тут, в окошке:
— Хулиганье! — кричит. — Дикари! — И на Пятачка же: — А ты чего стоишь? Собери! — И голос как у Вовки.
Нет, Пятачок мне не друг. Я не люблю прислужников. Не люблю, когда человек гордости не имеет, хотя бы из-за складного велосипеда.
И когда Пятачок однажды снова позвонил нам в дверь: «Юра выйдет?» — я вовсе не собирался никуда идти. Я сидел и смотрел по телевизору «Таинственный остров капитана Немо», третью серию. И ел пирог с капустой, который испекла мама.
Я не собирался никуда выходить и даже разговаривать с этим Пятачком.
Но мама вдруг его пригласила.
— А может быть, ты хочешь посмотреть с нами фильм, он только начался.
— Не-а, — мотнул Пятачок головой, но сам вошел и встал в коридоре.
— Да у тебя же ноги совсем мокрые! — увидала мама. — Смотри, лужа натекла.
— Не-а, — опять мотнул Пятачок головой, но продолжал стоять.
— Сопли подбери! — сказал я, забыв, что мама рядом. Но она почему-то только вздохнула и решительно взяла Пятачка за мокрый воротник.
— Какое гулянье, дождь на улице. Раздевайся.
Она такая у меня, мама. Когда ее просишь о чем-нибудь, она думает два часа. А когда не просишь, решает все сама и очень быстро.
Она заставила Пятачка снять мокрые ботинки и пододвинула ему мои старые тапочки.
— Не малы?
Какое там малы! Он прямо утонул в них вместе со своими мокрыми носками.
— А ты почему не смотришь дома этот фильм? — спросила мама Пятачка. — Всем ребятам нравится. У вас есть телевизор?
— Его папка унес, — буркнул Пятачок.
— Надо было на абонемент поставить, — сказал я. — Тогда можно никуда не носить, мастер сам приходит.
Но мама почему-то снова вздохнула.
Пятачок сел на стул, как воробей на крышу, на самый краешек. Ноги поставил на перекладину, не сидит, а мостится.
Мама сходила на кухню и поставила перед Пятачком тарелку с куском пирога.
— Не-а, — в третий раз мотнул Пятачок головой.
Похоже, что это было его любимое словечко.
Но тут на экране началось такое, что мне стало не до Пятачка. К острову подплыли пираты и обстреливали его обитателей из трехдюймовых пушек. А может, и из шестидюймовых, мне некогда было разбираться. Пираты палили и орали, и я тоже стал орать глупым островитянам, чтобы были поумнее: они так и лезли прямо под картечь. И пираты, того гляди, сцапают и перебьют их всех.
