Что он делает?
Поворачиваю голову влево.
Мужчина темноволос, отросшие прямые пряди спускаются на глаза, которые закрыты.
Под подбородком он держит скрипку, нежно, как держат любимую девушку, и колдует над струнами.
Водит пальцами вверх-вниз, прислушивается к инструменту, гладит его.
— Что ты делаешь? — удивление в голосе.
— Мне нужно сыграть для нее.
Он распахнул темные глаза, и его цвет полностью поглотил мой разум, обвалившись чернотой.
Я захлебнулась криком и подскочила в кровати, зажимая рот руками.
Луна в эту ночь не светила в окно, спряталась за крышу соседней высотки, и мне доставался лишь неверный свет фонарей, пробирающийся сквозь зазор между плотными задернутыми шторами. Тени от ветвистых деревьев причудливым узором легли на тюль и чуть покачивались из-за сквозняка приоткрытой форточки.
Тише-тише.
Родная комната. Угадываются в темноте развешанные фотографии, туалетный столик, пуф, который я оттолкнула в середину комнаты, торопясь вчера на работу, да так его и не поставила на место.
Кот, уловив пробуждение, навострил уши, но понял, что для подъема еще рано, и плавно положил обратно голову на сложенные лапки.
Медленно раскачиваясь в постели, я успокоила себя, легла на живот и забылась новым сном.
Это мои сны и я к ним привыкла. Привыкла настолько, что после очередного кошмара просто переворачиваюсь и засыпаю снова. Уже давно нет подъемов среди ночи и жадных глотков капель валокордина, растворенных в кипяченой воде. Уже давно ушел страх засыпать и видеть слишком реальные сны, а потом просыпаться и думать: «Господи боже, надо сходить в церковь и поставить свечку Богородице».
Все ушло. Сны остались.
Единственно, что заставляло все так же волноваться, так это реальность ночных путешествий. Бывали месяцы, когда сны яркими чудесными красками разукрашивали ночь, оставляя на утро чудесное настроение и необъяснимое чувство легкости.
Но наступало время кошмаров. Ужас плавно перетекал в настоящее: перед работой желудок выворачивало наизнанку, обострялись обоняние и чувствительность. Я словно и не спала ночью, а была всеми физическими силами задействована в морфеевском спектакле.
В этот раз утро тоже выдалось не самым жизнерадостным. Холодный душ не привносил трезвости в голову и не поднимал тонус организму. Вяло кутаясь в полотенце и оставляя мокрые следы от стоп, прошла на кухню, чтобы щелкнуть по чайнику и через пару минут услышать «Дзинь».
Налила чашку крепкого черного чая, добавила лимон и устроилась в кресле у телевизора с нарезанными бутербродами.
