Человек со шрамом был не просто доволен, а славно удовлетворен и мысленно готовился к докладу высокому берлинскому начальству. Пожалуй, он начнет с карты, изготовленной из выделанной козьей шкуры; согласно древней схеме из Боровско-Пафнутьевскогомонастыря шел подземный ход на Боровск, далее через село Высокое по старому руслу реки Протва — на Верею. Действительно, эти русские строили свои монастыри в местах огромных подземных пустот, на разломах, откуда ключом бьёт сильнейшая энергия подземного Черного Солнца, способная, как грибы, выращивать драгоценные камни и золотые самородки.
Не зря великий фюрер поставил перед Отто Скорцени и его верными псами задачу: любой ценой найти древние артефакты, отыскать библиотеку Ивана Грозного и взять под негласный контроль места силы. В такие минуты внутреннего ликования человек в форме офицера вермахта, поглаживая длинный неровный шрам на щеке, неожиданно для самого себя начинал задумываться: кто они — все эти владевшие тайнами исторические личности, тот же Грозный, и, несомненно, вплотную подобравшийся к тайнам фюрер, кто они: настоящие люди, чародеи, маги или оборотни? Пожалуй, им лучше всего подойдет неясное определение: Сущности…
Подмосковье, трасса M1
Серебристая Шкода выехала из столицы и помчалась по Минскому шоссе: до поворота на Можайск и Верею следовало проехать немногим менее 90 километров, затем свернуть налево и прогнать еще километров 15, чтобы добраться до намеченного пункта. День, насыщенный треволнениями, никак не кончался. Молодая особа сидела в задумчивости возле водителя, прижав к коленям сумочку и альбом. Чем дальше они продвигались в сторону от мегаполиса, тем ровнее становилось на душе Ольги Хлебниковой и тем, казалось, увереннее чувствовал себя Александр. Хотя, если рассудить, мужчина еще ни разу не выказал сильного волнения, разве что казался участливым, неравнодушным, но всегда спокойным.
Шины мягко катили по Минскому шоссе, и дорога не утомляла, а давала временное успокоение. Ольга с задумчивым удовлетворением посматривала в окно. Поля, леса вдалеке, на небе ни одного облачка! Можно, конечно, нащупать в себе писательско-журналистскую жилку и, подобно путешественникам прежних столетий, представлять эти же поля и эти же леса в иные времена года: под низким осенним небом, под резкими пронизывающими ветрами — в двуколке, покоряющей мутные лужи… или узреть подмосковные просторы укрытыми снежными сугробами, в чудной искрящейся дымке… Какая прелесть!
