Она уже давно стала замечать, что его рассуждения и рассуждения Бориса Николаевича становились с каждым разом все глубже, яснее, правильнее, чем ее собственные. Теперь она больше старалась слушать, чем говорить. Она еще не очень хорошо знала Библию и всегда поражалась тому, как хорошо ее знали они, можно сказать, не учившись, не ходя в церковь. Смутно к ней начинало приходить понимание: многое, что говорят в церкви – не так. Получалось, что истина совершенно не зависела ни от людей, ни от церквей, ни от их учений. Словно существовали все они и Истина. И каждый шел своей дорогой, может, параллельно с Истиной, но не с ней. Постепенно и для нее понятие «вера» стало иным. Из первоначального хаоса еще слабо, но уже начинала проглядывать земля. Может, еще с овчинку, но это была ее земля.
Со дня последнего разговора в церкви она туда не ходила. Они выгнали ее, позорно, как собаку. В ней не было обиды или ожесточения к ним. Ей было просто их жалко.
Она все же смогла защитить диплом. Успела.
Летом Борис Николаевич пригласил их пожить на даче. Они согласились. Сам он появлялся там редко, ненадолго, ссылаясь на большую занятость. Но она чувствовала, что он просто не хочет им мешать.
Они жили внизу, со всеми. Борис Николаевич уступил им свою комнату. А сам, если оставался на ночь, шел наверх.
Сначала она не хотела ехать. Ей было как-то стыдно смотреть ему в глаза. Но она тяжело переносила беременность, почти не выходила из квартиры, и настойчивые уговоры всех в конце концов сломили ее сопротивление. На даче, конечно же, было чудно, хотя лето выдалось очень дождливым и большую часть времени приходилось проводить в доме или на веранде.
Он много работал в городе и приезжал только на выходные, но она не чувствовала одиночества. Рядом была Анна Павловна, и теперь мама Маруся.
Свадьба их, как они и планировали, прошла без всех. Даже свидетелей не было. Его мама сразу же приняла ее и полюбила, как дочь. В маме Марусе она нашла то, чего была лишена в детстве. Она теперь ее так и звала – мама Маруся. Та вовсю готовилась к рождению внучки, хотя никто не знал пол ребенка. Ее собственная родная мать уже год жила за границей и узнала о свадьбе по телефону. Она поздравила и потом перевела на ее счет довольно крупную сумму. Их отношения были по-прежнему вежливыми, но натянутыми, больше походя на официальные, чем на родственные. Мама Маруся всегда сокрушалась по этому поводу. А она опять была счастлива, как год назад.
