– Тогда такому человеку только Бог судья. Если совесть есть, то человек еще способен услышать то, что ему хочет сказать Бог.
– А как это услышать?
Он не выдержал и с улыбкой посмотрел на нее.
– И это вы задаете мне такой вопрос, товарищ верующая христианка?
Она густо покраснела. В этой беседе она совсем забыла, кто есть кто. Борис Николаевич так просто и интересно рассуждал, что она, как всегда, забыла, что он значится вроде бы неверующим. Но почему «вроде бы»? Почему неверующим? Может, неверующей в данную минуту была она? Это откровение ее поразило, как молния. Она не выдержала и в сильном волнении сказала:
– Борис Николаевич, вы тоже верующий. Настоящий верующий. Может, я по сравнению с вами фальшивое золото, а вы настоящее. Вы ведь всю жизнь храните себя!
Непонятно отчего, на ее глазах выступили слезы. Конечно, это она оказалась неверной, фальшивкой, не сумевшей сохранить себя перед первым же искушением. А он, сколько лет он уже хранит себя! Она вдруг увидела его совсем по-другому, и это сильно поразило ее. Он, увидев слезы на ее глазах, поспешил дать салфетку. Его самого до слез растрогали ее слова.
– Ну что вы? Вы же совсем меня не знаете. Я по сути своей – мирской, даже немного атеистический человек. Сомневающийся, Фома неверующий. А вы меня уже в святые записали. Мои слова – это слова. У меня профессия такая – говорить умные слова. Вы на это не смотрите и на этом не претыкайтесь. Вы ведь правильно связываете веру с церковью, – он посмотрел на нее. – Вы нашли свою церковь, по-своему любите ее, стремитесь туда. Ведь это счастье! А я вот так и сижу все у разбитого корыта. Строю себе какие-то замки, пытаюсь все понять, осмыслить. А вера-то, она приходит внезапно, как озарение. И тебе не надо это доказывать. Для тебя это очевидно. Я рад за вашу веру. А про меня вы, право, перегнули. Я духовный скептик и аналитик, таким обрести веру очень тяжело. Как сказано в Писании: «Сомневающийся подобен морской волне, ветром поднимаемой и развеваемой. Да не думает такой человек получить что-то от Господа». Это как раз про таких, как я. Так что до веры, до статуса святого мне еще далеко. Вы намного ближе со своей простой, детской верой. Может, наивной в моих человеческих глазах, но драгоценной в Божьих.
Она слушала его, и внутри зрела борьба. Рассказать ему все – о своей жизни в эти последние месяцы, о церкви, которая поставила ее на замечание, о том, что все отвернулись от нее, или нет? В нем одном она видела хоть какое-то понимание и опору. Но своей правдой она боялась потерять и его. Он верил ей, в нее. И ей было больно это слышать. Знал бы он на самом деле – какая у нее вера, думала она. А он продолжал и продолжал говорить о вере, о Боге, о своем сомнении, и все эти слова были как нож по ране.
