– Кровь была повсюду, и я испугалась, что она привлечет акул, но я переживала не за себя, а за Джастина. Не помню, как сумела вскарабкаться на яхту и включить аварийный радиомаяк. Я видела, что течение уносит Нэйта и Джастина все дальше. Я попыталась встать, чтобы направить яхту к ним, но поскользнулась на собственной крови, упала прямо на раненое плечо и потеряла сознание. – Голос ее теперь звучал еле слышно. – С военной базы в Эксмуте выслали вертолет. Когда меня нашли, я уже успела потерять треть своей крови. Я пришла в себя неделю спустя в больнице в Дарвине и возненавидела докторов за то, что они спасли мне жизнь. Мне не сказали, что случилось с мужем и сыном, но я и так поняла. – Онор перевела взгляд на Роба. – Джастина и Нэйта не нашли.
Тяжело сглотнув, Роб вспомнил статьи в газетах, описывавшие этот случай. Индонезийский траулер обнаружил тела Джастина и Нэйта, по-прежнему связанные вместе, в океане в сотне миль от яхты. Невозможно представить, какие душевные муки испытывала Онор из-за потери мужа и сына.
Роб молча встал на колени и обнял ее, не находя слов утешения для женщины, которая потеряла все. Она, хотя и уцелела, каждый день словно заново переживала свою страшную потерю. На этот раз Онор не стала противиться объятиям Роба и прижалась к нему, содрогаясь от мучительных рыданий, разрывавших ему сердце.
Воображение Роба нарисовало ему картины: острый, словно бритва, гребной винт яхты, шрамы Онор и то, как она лежит на палубе, истекая кровью, а ее близких уносит прочь океан.
Потом он вспомнил, как сказал ей, что она могла бы быть хорошей матерью, как критиковал черепах за то, что они не защищают своих детей, как Онор сидела рядом с умирающим птенцом, чтобы тот не чувствовал себя одиноким.
Собственные проблемы показались вдруг Робу такими незначительными в сравнении с испытаниями, выпавшими этой женщине.
Он укачивал ее, плачущую, в объятиях, не зная, как еще ей помочь. В привычном ему мире он бы дал Онор пару таблеток валиума и уложил бы в постель. Здесь, на острове, Роб не мог найти ни успокоительного, ни подходящих слов. Зато постель тут имелась.
Он взял Онор на руки, занес ее в палатку и уложил на спальный мешок. Она свернулась калачиком, словно зародыш. Ее рыдания постепенно перешли сначала в отдельные судорожные всхлипы, затем она задышала ровно – кажется, заснула. Роб на мгновение попытался вообразить, что с ним было бы, случись такая трагедия с его близкими. Нет, это невозможно себе представить.
