В другой ситуации Роб тут же вспомнил бы дюжину остроумных ответов, уже опробованных на других женщинах. Но сейчас ни один из них не пришел в голову. Он просто стоял и смотрел на рассерженную незнакомку. Точнее, на ужасные шрамы, тянущиеся от ее правого уха до плеча.
* * *
Онор Брайер не была сейчас расположена к тому, чтобы на нее глазели. Особенно этот идиот, умудрившийся врезаться во внешнее кольцо атолла, образованное живыми кораллами, росшими тут в полной безопасности многие века.
– Вы меня слышите? Этот коралл будет восстанавливать себя еще лет двадцать после того, как ваша лодка проржавеет и рассыплется.
Парень по-прежнему смотрел на Онор, слишком явно отводя взгляд от страшных шрамов. Подавив порыв прикрыться рукой, она уперла кулаки в бока:
– Эй, вы умеете разговаривать или всего лишь служите украшением катера?
Наконец этот тип, кажется, услышал ее и наградил улыбкой, способной зараз завоевать дюжину девичьих сердец – но не сердце Онор, с некоторых пор ставшее бесчувственным.
Она перешла на более официальный стиль общения:
– Тут запрещено находиться без специального разрешения и проводника.
– Но вы-то здесь. – У этого незнакомца голос оказался очень подходящим к его внешности: низкий, обволакивающий, словно шелк.
– У меня есть разрешение.
– А проводник?
Онор раздраженно щелкнула языком:
– Мне он не требуется.
– А я не собирался тут останавливаться. Как видите, у меня возникла небольшая проблема.
Она перевела взгляд на кипу снаряжения для подводного плавания, лежащую на палубе. А сколько его еще небось в трюме! Вот почему этот тип шастает в этих местах.
– Вы здесь ныряете?
– А что такое? Морское дно тоже под запретом?
– Частично да. Рядом с островом погружения запрещены. Зачем вы подплыли так близко?
– Я хотел попытаться разглядеть то место, куда во время Первой мировой войны выбросило немецкий крейсер «Эмден» после сражения с австралийским судном. А потом меня отвлекла… э-э-э… птица.
Так этот тип увлекается наблюдением за птицами? Онор пару раз в год привозила сюда на экскурсии таких вот любителей птиц. Она посмотрела на дорогущий полевой бинокль собеседника:
– Вы увидели олушу?
Он снова сверкнул в улыбке белыми зубами:
– Кажется, да.
Кажется? Но ведь Пулу-Килинг знаменит именно колониями олуш, которых тут водится целых три вида. Почему незнакомец не смог определить, какую птицу увидел, если он орнитолог-любитель?
Какая же она дура! Да ведь он просто над ней издевается!
Едва удержавшись от того, чтобы скрестить руки на груди, Онор сказала:
