Это были самые приятные слова из всех, что он когда-либо ей говорил, но Кейт понимала, что внимать им опасно.
– Макс…
Он положил ладони ей на плечи.
– Мне нужно выяснить, действительно ли я не зря провел эти долгие годы в одиночестве, стремясь к недостижимому.
Макс провел ладонями от плеч Кейт к ее запястьям и обратно. Ощущения были такими острыми, что она невольно вздрогнула и зажмурилась.
– Да. Вот оно.
Кейт резко открыла глаза.
– Что ты делаешь?
– Я просто хотел увидеть это снова, – честно признался Макс.
Она отшатнулась от него.
– Хотел посмотреть, как я отреагирую? – Не получив ответа, Кейт выставила вперед указательный палец. – Это было глупо и нехорошо! Больше так не делай!
Она открыла дверь и вошла в дом. Но руки ее тряслись, колени подгибались. Кейт злилась на саму себя. Ну почему ее так тянет к Максу Монтгомери?
Кейт провела в доме ровно пятнадцать минут – столько потребовалось Трише, чтобы съесть шоколадный батончик. Затем Кейт завернула дочь в сухое полотенце и увезла домой.
Весь день щеки ее пылали, тело покалывало. Она твердила себе, что никогда больше не останется наедине с Максом. Какая же она дура!
Лишь к вечеру, лежа в ванной, Кейт наконец успокоилась.
Следующие два дня Макс не смог выкроить время для общения с Тришей. Кейт решила, что ошиблась, когда пришла к выводу, что он хочет снова влюбить ее в себя. Будь так, Макс вел бы себя так же, как и в те годы, когда она была студенткой, – он не отходил бы от нее ни на шаг.
Поэтому Кейт чувствовала себя куда лучше, в следующий раз встречая Макса в дверях родительского дома.
– Входи.
– Спасибо. – Он огляделся и, увидев, что они одни, сказал: – Я помню, что ты запретила мне извиняться, но я должен попросить прощения за то, как повел себя в прошлый раз. Так что я говорю: прости меня.
На его лице было написано такое искреннее раскаяние, что сердце Кейт сжалось. Впрочем, это лишь порадовало ее. Ведь эмоциональный отклик на слова Макса – лучше, чем неуправляемое влечение к нему… Хотя… Кейт нахмурилась. Когда все успело измениться? Всего несколько дней назад она говорила себе, что физическое влечение к Максу – это не страшно, главное – безразличие к нему в душе. А теперь она вдруг разрешила себе испытывать к бывшему мужу какие-то чувства.
– Я принимаю твои извинения при условии, что ты больше не будешь себя так вести.
– Не буду.
Кейт отвернулась и, чтобы Макс не успел сказать еще что-нибудь, окликнула дочь, задержавшуюся на втором этаже:
