По лицу скользнула кривая усмешка. Картина мести будоражила, доставляла физическое удовольствие. Со вчерашнего вечера профессор перестал стыдиться своих откровенно жестоких мыслей, он считал, что имеет на них право. Он полагал, что любой отец, переживший потерю сына, имеет право на самую глубокую ненависть и на самую жестокую месть.
Но неожиданно сын оказался жив. Жив! Он сам позвонил отцу. Это было странное чувство. Проститься с тем единственным, кто тебе по-настоящему дорог, упасть в бездну по имени Безысходность, из которой нет выхода, в которой нечем дышать, и вдруг – снова глоток свежего воздуха. Но выдох все равно был с привкусом горечи. Мир вокруг не хотел становиться таким, каким был до страшного дня. Что-то в Матвее Тимофеевиче сломалось навсегда, что-то изменилось в его естестве в худшую сторону. Жажда мести осталась неутоленной, она по-прежнему жгла внутренности и выедала мозг. И Матвей Тимофеевич решился.
Он шел быстро, насколько мог. Движения сделались уверенными и четкими, что никогда не было свойственно грузному профессору. Через пять минут Матвей Тимофеевич уже был возле цели своего марш-броска, ветхой крошечной постройки, такой же старой, как и ее владелец. Профессор поднялся на крыльцо и постучал в дверь.
– Входи, толстяк! – послышалось изнутри. – С чего это ты решил, что можешь позволить себе опоздание?
– У меня была причина, – стараясь придать голосу услужливую интонацию, пропел Матвей Тимофеевич, заходя в помещение.
– Интересно-интересно, – хмыкнул тощий хозяин строения, – что за причина? Нашел информацию?
– Почти…
– Не юли, – злобно сверкнув глазами, перебил собеседник.
Он встал с видавшего виды кресла и, подойдя поближе к гостю, который перетаптывался на пороге с ноги на ногу, гаркнул:
– Ну?
– Я не знаю, где ее искать, но знаю того, кто ее похитил, – промямлил в ответ Матвей Тимофеевич.
– Да ну? – скрипуче рассмеялся старик. – И кто же он?
– Один из твоих давних партнеров…
– Вот как, – лицо старика перекосил звериный оскал, – значит, нож в спину. Что ж – это на него похоже. Кстати, откуда тебе известно?
– Он пытался меня шантажировать и проговорился, что следил за мной в ту ночь.
– Надеюсь, тебе хватило ума не проболтаться, на кого ты сейчас работаешь? – подозрительно прищурился хозяин.
– Конечно! – торопливо выпалил Матвей Тимофеевич.
– Это хорошо, – кивнул старик и снова вернулся в свое потертое кресло, которое приняло в объятия костлявого хозяина с жалобным скрипом.
