В тот же вечер Наташа принялась названивать в Питер. Она посылала по пять сообщений за раз, притом слова «милый», «любимый» и «единственный», естественно, повторялись много чаще других, путанных настолько, что девушка-оператор в далеком Питере переспрашивала раза по три.
Реакции не было никакой.
Через несколько дней послания ее стали лаконичными, осмысленными и даже приобрели некоторую логическую завершенность: «Срочно позвони мне, у меня для тебя очень хорошая новость. Мой телефон… А если не можешь позвонить, напиши письмо и сообщи свой обратный адрес». И лишь последние слова «Твоя девочка Наташенька целует и любит тебя по-прежнему» в конце сообщений оставались неизменными.
Реакции снова не было.
Зато через три недели пришел счет за переговоры — увидев его, отец девушки чуть не упал в обморок. Пришлось пойти в сберкассу, где находилась единственная в городе обменка. Но она продолжала звонить на питерский пейджер — от ста долларов сперва осталось восемьдесят, затем шестьдесят, затем сорок…
Леха по-прежнему молчал.
А время неумолимо бежало, и только на пятом месяце беременности, когда пуговица джинсов перестала застегиваться на животе, Наташа поняла, что обманута.
Надежда на счастье ушла окончательно, и все возвращалось на круги своя: унылая и однообразная жизнь, полуголодное существование, змеиное шипение дворовых бабок: «Вишь ты, как ветром надуло! Догулялась…» Просмотр телевизионных сериалов становился единственной радостью бытия. Ни Питера тебе, ни восторженных писем домой, ни фотографий с иномаркой, ни высокого статуса замужней женщины.
В тот день несчастная, обменяв еще двадцать долларов, отправилась в кабак, где, напившись в дым, материла все человечество, но больше — мужскую его часть. Ночью она отправилась к Таньке и, благоухая перегаром, предъявила претензию: мол, подруга ты моя родная, какое говно ты мне подсунула? Но родная подруга вполне резонно возразила: я, мол, тебя только перепихнуться с братаном пригласила, а что ты потом себе в голову вбила, меня не колышет. Слыхала я твои байки, что якобы за Леху моего замуж выходишь, да только не разубеждала никого, потому что не из трепливых. А если наезжать на меня будешь — все узнают, спалю тебя, блядюгу.
Наутро, с трудом взяв себя в руки, Наташа поняла: следует как можно быстрей исчезнуть из этого городка, чтобы избежать разоблачения и позора внебрачной беременности. И потому, оставив родителям записку «Звонил Леша, срочно выезжаю в Питер», дочь выгребла из дома все семейные сбережения и спешно отправилась на вокзал. Но в Питер не поехала — что ей там делать, где подлеца этого искать? Решила пересидеть и собраться с мыслями у подруги по ПТУ. Лиля Пономарева, так звали эту девушку, вышла за москвича замуж, потом развелась, но так и осталась в столице, устроившись торговкой на рынок. Лиля была бабой бойкой, ушлой и неглупой, и, по мнению Наташи, на ее помощь вполне можно было рассчитывать.
