Десять минут показались мне несколькими часами. Я ходил по Петровке взад и вперед. Наконец я снова набрал номер Сергеева.
— Я все узнал! Ваш подопечный там. Просто его зарегистрировать не успели.
— Ну что ж, — сказал я, — спасибо. Сейчас я уточню. Надеюсь, что меня никто не обманул.
— Как можно! — ответил Сергеев.
Набрав номер ИВС, я задал дежурному тот же вопрос.
— Да, да, только что доставили! — ответил на этот раз дежурный.
«Странно, — подумал я, — где же он был все это время?»
Выписав документы, я подошел к ограде. Еще при прежнем начальнике ГУВД была издана инструкция, что все лица, посещающие Петровку, 38, должны непременно сопровождаться сотрудником, который их вызывает или которого они посещают, кроме, конечно, сотрудников милиции, работающих в системе МВД. Поэтому я ждал человека, который должен был проводить меня в ИВС. Скоро этот человек — сержант — появился. Мы молча шли по дворику Петровки, 38. Двор достаточно большой. Вокруг буквой П стоят здания, посередине большая ухоженная цветочная клумба. С левой стороны от желтого здания — большая арка. Пройдя под нее, мы оказались во внутреннем дворе. Здесь уже стояли более скромные здания — с одной стороны гараж, а посередине — четырехэтажное квадратное здание. Это и был ИВС.
Я подошел к дежурному и предъявил свои документы — разрешение, подписанное начальником следственного отдела Сергеевым, и удостоверение. Дежурный выдал металлический жетон и сказал:
— Поднимайтесь на второй этаж. Сейчас вашего подопечного доставят.
Я поднялся на второй этаж, заполнил карточку вызова заключенного и стал ждать.
Вскоре ввели Александра. Он был спокоен. Ничто в нем не напоминало о вчерашнем его поведении в отделении милиции. Лицо чистое, но глаза все же были красными — вероятно, всю ночь Александр не спал.
— Как ты? — спросил я.
— Более-менее нормально, — ответил Александр.
— Тебя не били?
— Нет, не били.
— А почему тебя вывезли сюда?
— Как только вы уехали, приехали опера с Петровки. Сначала допрашивали у Сергеева в кабинете. Затем посадили в машину и вывезли сюда. Всю ночь допрашивали. Записывали…
— Записывали на что?
— На магнитофон и на видео.
— И что, ты в чем-нибудь признался?
— Нет. В чем же мне признаваться? — удивился Александр. — Только какие-то странные все эти допросы…
— В каком смысле странные?
— Они совершенно не касаются меня и того, почему я попал в это отделение милиции, стрелял я или нет. Их это не интересовало.
— А что же их интересовало?
