— Глупым?
— Ну, скажем так, по меньшей мере, не особенно умным…
— Может быть, это именно то, что меня пугает – спать с молодым Богом…
Она смеётся и меня мучает совесть. Я этого больше не выдерживаю и в 9 часов еду к Давиду, на Impasse Guéménée. Звоню в ворота, которые окрашены в кобальтовый цвет. Через двустороннее переговорное устройство я слышу голос Гари, который спрашивает моё имя. Вхожу в симпатичный внутренний двор с деревьями. Мне до сих пор было неизвестно, что такие имеются где-то в центре Парижа. Справа меня ожидает Гари, он стоит перед маленькой дверью в том же самом синем цвете, как входные ворота.
— Мадемуазель Марс, очень приятно видеть вас, — приветствует он меня на английском.
— Добрый день, Гарри. Месье Фултон спит?
— Нет, он в бассейне, делает несколько кругов. Пойдёмте, я отведу вас туда.
Гарри проводит меня в прихожую с несколькими консолями в стиле рококо. Я следую за ним по лестничной клетке, каменные ступени 17 века которой покрыты толстым ковром. Мы проходим через две комнаты, меблированные в стиле ампир, с обоями, коврами, люстрами, освещающими всё это великолепие, но не безвкусную дешёвую роскошь с пышным золочением и леопардовыми шкурами, а весьма элегантную, настоящую роскошь. После того как дальше миновали две стеклянные двери, мы пришли в бассейн. Голубая водная гладь наколдовывала красивые световые блики на потолок.
Давид плывёт кролем по голубой дорожке. Меня околдовывают его мускулы на спине, которые вибрирую при каждом движении мужчины. На втором круге он замечает меня, перестаёт плыть, и выходит из воды. С открытым ртом я внимательно рассматриваю его верхнюю часть туловища, по которому жемчужными каплями стекает вода с его прекрасного тела. Он некрупного телосложения, плоский живот, на котором выделяется его пресс, хорошо сложенный торс, голубые полосатые плавки в стиле 50-х годов, которые прижимаются к телу Фултона.
Его тело мускулистое, очень мужское и одновременно худое. Нет слов. Я колеблюсь между Аполлоном, Адонисом и Антиноем. Давид серьёзно меня рассматривает, молча сушит себя так, как будто хочет дать мне возможность смочь спокойно его рассмотреть.
— Доброе утро, мадемуазель Марс. Я думал, наша встреча была назначена на 10 часов?
— Да, но…
— Но?
Едва ли признаюсь ему, что из-за него сегодня ночью я не закрывала глаза.
— Я хотела поговорить с вами о вчерашнем вечере. Если я разбудила в вас впечатление…
— Вы будите во мне очень много, мадемуазель. Это скверно. Вы прямо-таки воспламеняете мою силу воображения. Но не придавайте значения, вы не должны себя упрекать. Это не ваша вина, а скорее то, чем вы обладаете от природы: ваши глаза, ваши волосы… всё ваше тело – это приглашение. Я чувствую, что меня тянет к вам как магнитом.
