Входное отверстие винтовочной пули, калибра семь шестьдесят два, небольшое, но выходное – страшное. У жертвы, практически, нет шансов. Всё может прекратиться в один миг.
– А какая разница веру я или нет? – вдруг, как-то даже вызывающе спросил лейтенант – Если там что-то есть, так оно было, есть и будет, независимо от того веру я или нет. А если там ничего нет, то ничего и не будет, сколько бы я не верил.
– Лейтенант, вера в Бога нужна не Богу. Вера в Бога нужна, в первую очередь, тебе. Нужно что бы в жизни были какие-то ориентиры, а иначе ты можешь просто запутаться в самом себе и наделать кучу непоправимых ошибок. У них вот – полковник кивнул головой в сторону – вопроса веры не существует. Они верят до фанатизма и веру свою ставят выше жизненных интересов. И я скажу тебе больше: им бы такую техническую мощь, и они разнесли бы нас в пух и прах. Вера – великая сила. А во что верим мы? Кому мы поклоняемся? Когда мы оказываемся на краю пропасти, истошно кричим – "Господи помоги!". А где мы были до этого? Хотя, конечно, у меня к Богу тоже имеются кое-какие вопросы. Например – тот же рай и ад. А что ты об этом думаешь, лейтенант?
– В аду – страдают, в раю – блаженствуют – с явным безразличием, не задумываясь, ответил лейтенант.
– Да, в аду страдают… – согласился полковник и после небольшой паузы, неподвижным взглядом уставившись в пустоту, стал говорить, медленно произнося слова – Ты не поверишь, лейтенант, но я хочу в ад. Я хочу страдать. Страдать так же как страдал лейтенант Громов.
– А кто это? – спросил Антонов.
– Не знаю… – тихо ответил полковник – в Афганистане дело было. Он не из нашей части. Ходили слухи, что он служил в дальнем лётном полку, командиром взвода аэродромной роты. Его душманы взяли в плен и замучили до смерти: поломали кости, выкололи глаза, отрезали уши, вырвали язык. Потом мёртвое, истерзанное тело подбросили нам. Они, таким образом, пытались нас запугать.
– Так вы же не причастны к его гибели.
– К его, нет…. А вот к гибели младшего сержанта Шауса, причастен.
– И здесь нет вашей вины. Вы же не осознанно подтолкнули его под пулю.
– Нет, конечно. Но если бы он подождал минуту или хотя бы несколько секунд… Последнее, что он слышал в этой жизни, была моя нецензурная брань. Так что когда-нибудь, где-то там, со мной будет точно так же как и с лейтенантом Громовым….
Спустя какое-то время, после глубокого вздоха, лейтенант произнёс – "Может всё это и будет, но не так…"
