Война в человеке формирует очень странные и страшные качества: жестокость превращает в обыденность. Мы с одинаковым чувством кормили голубей и убивали людей. Однажды мы преследовали бандитов. Они скрылись в горном селении. Селение совсем небольшое – четыре-пять ветхих строений. Бандиты отстреливались, и мы вели безприрывный огонь. Всё это время из одной хижины постоянно доносился плачь ребёнка. Мы её уже всю изрешетили – ведь считалось, что там спрятались бандиты. Но плачь не прекращался.
Когда мы вошли в дом, то увидели страшную картину – бандитов там не было. Мы убили женщину и грудного ребёнка у неё на руках. Трёхлетний мальчик лежал в стороне от них и плакал.
Полковник вдруг замолчал и остановился.
– Лейтенант, у полковника Драсанка была семья?
– Не знаю. Сын у него, кажется, был.
– Так вот это и есть тот мальчик, который плакал. Чудом было то, что он выжил после нашего обстрела. Сначала мы его отправили в Кабул, в детский дом. Потом полковник Драсанка решил его усыновить. Может он ему снился, может, были какие-то другие причины. Самое интересное, что мы о дальнейшей судьбе ребенке ничего не знали. Мы только привезли его в расположение полка. Кстати – когда везли, Драсанка держал его у себя на руках. У него на руках он перестал плакать и уснул. Вот и всё. Ни имени, ни фамилии, ни каких других данных. И внешне он ничем не выделялся. В детском доме таких было с полсотни. И вот когда Драсанка туда пришёл и начал искать, этот ребёнок вдруг отчего-то заплакал. Полковник узнал его именно по этому плачу. Вот такая вот судьба.
Мы успешно проводили операции. Во время одной из них довольно долго пришлось сдерживать напор душманов. Держаться надо было до определённого момента, а потом отступить, что бы увлечь за собой и тем самым заманить в капкан. И вот во время этого боя, я вдруг заметил солдатика, в звании младшего сержанта. Молодого, не обстреленого, только что прибывшего к нам в часть. Обычно навичков, в их первом бою, мы держали у себя за спиной, чтоб привыкли, притёрлись. Это был худенький, голубоглазый юноша, не обстрелянный, пугливый. Он присел у скалы, прижался к камню, вцепившись своими белыми ручонками в автомат. Я подошёл к нему, дал очередь из автомата в сторону противника, показывая тем самым, какой я храбрый.
– Страшно? – спросил я. Его глаза говорили «да» но кивком головы он ответил «нет».
– Отходи назад, к машине второго взвода – приказал я.
– Там стреляют – тихо произнёс он. И тут я сорвался. Во время боя испытываешь сильную психологическую нагрузку и срываешься очень легко. Я не любил когда обсуждались мои приказы. Я повторил приказ ещё раз, криком, громко и грязно выругавшись.
