А между тем в последние недели борьба между правыми и левыми социалистами обострилась. Сопротивление Кабальеро[12] возможному назначению Прието[13] министром было довольно ожесточенным. У второго поста члены ФАИ[14] передавали показавшегося им подозрительным человека рабочим из ВРС — своим старым противникам.
«Это хорошо», — подумал Рамос. Раздача оружия еще не закончилась: подошел грузовик с винтовками.
— Можно подумать, это подошвы! — сказал Рамос.
Действительно, из грузовика торчали лишь металлические оковки прикладов.
Имеется в виду прорыв к власти крайне правых и последовавшее за тем «черное двухлетие», ознаменовавшееся жестокими репрессиями (разгром Астурийской коммуны и др.).
— В шамом деле, — сказал Мануэль, — подошвы.
— Что это ты шепелявишь?
— Я шломал жуб жа едой. Теперь только и делаю, что трогаю яжыком это мешто: не до антифашижма!
— А что ты ел?
— Вилку.
Какие-то расплывчатые фигуры людей держали в обнимку только что полученные винтовки. Позади них в темноте, стиснутые, как спички в коробке, бранились ожидающие своей очереди. Проходили женщины с корзинами, полными патронов.
— Наконец-то, — послышался чей-то голос. — Сколько можно ждать, что они схватят нас за горло.
— Я уж было подумал, что правительство позволит нас раздавить.
— Не беспокойся, теперь посмотрим, долго ли они продержатся, банда сволочей!
— Сегодня ночью народ охраняет Мадрид, народ…
Через каждые пятьсот метров — новая проверка: в городе появились фашистские машины с пулеметами. И все те же поднятые кулаки и то же братство. И все те же странные движения часовых, без конца ощупывающих свои винтовки: целая вечность без винтовок.
Когда они прибыли на место, Рамос бросил сигарету и раздавил ее ногой.
— Перестань курить, — сказал он Мануэлю.
Он куда-то исчез, но через десять минут вернулся в сопровождении трех парней. У всех в руках было что-то завернутое в газеты и перевязанное веревками.
Мануэль спокойно закурил новую сигарету.
— Брось сигарету, — тихо сказал Рамос, — это динамит.
Парни уложили свертки в машину на переднее и заднее сидения и вернулись в дом. Мануэль вышел из машины и, нагнувшись, притушил сигарету о подошву. Он поднял к Рамосу огорченное лицо.
— Ну что? В чем дело? — спросил тот.
— Ты мне надоел, Рамос.
— Ну ладно. А теперь едем.
— Разве нельзя найти другую машину? Я мог бы вести и чужую.
— Мы едем взрывать мосты и начнем с моста Авилы. Мы везем динамит, его нужно немедленно доставить куда нужно — в Пегуэринос и так далее. Ты ведь не собираешься терять два часа? Твоя машина по крайней мере на ходу.
