Если срезать через луг, я успеваю к третьей части.
Всего три части. Как три возраста жизни.
Поймав ритм, я бегу по осенней стерне. Andante con moto подгоняет меня. Быстрее, – велит пианино. – Беги, Майя, беги.
Когда я подбегаю к дому, над прерией громом прокатываются
финальные аккорды второй части и без передышки
начинается Allegro ma non troppo presto. В кухне я скидываю
ботинки в пыльный угол и через ступеньку несусь наверх. Там
на площадке я распахиваю дверь и вижу, как раскачивается
похожая на метроном длинная черная коса маты. Руки летают,
как бы свободные от тела, пальцы ударяют по черным и белым
клавишам. Она играет так, будто дом грозит вот-вот упасть,
и только ее музыка его от этого удерживает.
Последние две минуты я слушаю, затаив дыхание. Эта музыка
повергает в отчаяние.
Но есть в ней и еще что-то.
Что-то, едва проглядывающее в Allegro, в его отрывистых
музыкальных фразах. Неужели я слышу в них любовь?
Не начальную нежную привязанность, когда любящие
и вообразить не могут, что их сердца будут когда-нибудь
разбиты, а любовь во всей ее сложности, с подлеченными
временем разочарованиями и горечью измен.
У моих родителей очень романтичная история любви
Как в «Ромео и Джульетте». Смертельная вражда между семьями. Монтекки и Капулетти. Кхурана и Двиведи строили друг другу козни, старались разлучить юных влюбленных.
Но отец мой, рассказывала мата, был настоящим воином, статным и величавым. Тюрбан у него был словно отлит из бронзы.
А отец, когда удавалось расшевелить в нем воспоминания, говорил, что мама вся сияла, словно ее тело было единственным источником света в комнате. Благодаря ей исчезали все тени – и там, где она в этот момент была, и вообще во всем мире.
В этом мире для него не существовало ничего кроме нее.
Кроме Лилы. Чье имя означает «игра».
Они знакомятся на свадьбе
Это хороший знак, говорит моя индусская мама. Благоприятный. Она прячется за колонной, увитой виноградной лозой. Цветущий жасмин наполняет свадебную залу медовым ароматом.
Нет, это у твоей матери были такие духи, – говорит бапу.
Его тюрбан должен был ее отпугнуть. Родные ни за что не согласятся на брак между девушкой из семьи брахманов и юношей-сикхом.
Но мою маму не остановить. Она поправила свое сари. Шелковое, цвета заката. Вышла из-за колонны и отважно посмотрела моему отцу прямо в глаза.
В тот же момент он пропал.
Утонул, – говорит мата.
Был спасен, – поправляет бапу.
Или обречен?
