Но в тот день я замешкалась на обочине шоссе, где ссадил меня школьный автобус. Я решала: пойти ли напрямик через поле или сделать крюк по дороге. Осенью ходить по полям было неприятно: одни покрывала обугленная после осеннего пала стерня, на других подсолнухи стояли со склоненными головами, как сдавшаяся в плен армия. Но в тот день ветер напевал для меня Бетховена – мелодию одиночества и отчаяния. Хотя я тогда еще не успела испытать настоящего отчаяния. Но что такое одиночество, я знала хорошо. Пересохшей рекой оно пробивало себе путь у меня под кожей и дальше, сквозь почерневшую землю. И тут я свернула к дому Хелен. Это был скорее порыв, а не сознательное решение. Мне захотелось узнать правду.
Подслушано в сарае у Хелен
– Она тебе нравится?
– Да не очень. А она знает, что ты его взяла?
– Она разрешила, если захочу поносить.
– Мне казалось, вы с ней не разговариваете.
– Она мне его еще раньше дала. Настоящий шелк, между прочим.
– Ты уверена, что правильно эту штуку надела?
– Да, я умею. Только не очень помню, как здесь надо. С этими сборками спереди.
– На ней оно по-другому выглядит. Наверно, у тебя волосы слишком короткие. Или слишком светлые. И украшений правильных нет. Где, например, сексуальное кольцо в нос?
– Ладно, Майкл. Может, хватит сравнивать? По-моему, на мне оно смотрится отлично. Особенно когда я танцую.
– Ага. Но, если честно, Хелен, мне кажется, под него не положено столько всего надевать.
– Вообще, да. Только нижнюю юбку, и всё.
– А я думал, его совсем без всего носят.
– На голое тело? А что, можно попробовать. Закрой глаза.
В школе нас учили: если вам кажется, что снаружи горит, первым делом пощупайте дверь. Если она горячая, не открывайте. Высуньтесь из окна и зовите на помощь.
Учебная пожарная тревога месяц назад. Мы высыпали на школьный двор без курток. Холодно, идет мелкий колкий снег.
Построились! – кричит раскрасневшийся учитель. – Девятый класс, соблюдайте дисциплину!
Холодновато для дисциплины, – громко отвечает ему Майкл. Он идет вдоль шеренги школьников, скачущих, чтобы согреться, и чуть не тычет пальцем девочкам в грудь. – Тебе холодно. Тебе холодно. А тебе нет. Ой, а ты прямо совсем замерзла, Елена Эльсинорская.
(Что? Откуда Майкл знает ее тайное имя?)
И Джива, по-моему, тоже замерзла, – говорит он. – Красота.
Хелен хихикает. Я скрещиваю руки на груди, и тут до меня доходит. У Майкла с Хелен что-то есть.
