Именно Антропос среагировал первым.
Вскочил одним пружинистым толчком, отшвырнув в сторону столовые приборы, едва не перевернув стол, и тут же оказался возле Ганзеля. Поросшие шерстью полу-лапы полу-руки схватили Ганзеля за плечи и шею, да так, что жалобным хрустом отозвался позвоночник. Перед лицом Ганзеля распахнулась пасть, полная кривых, тронутых гнилью, зубов. И запах, ударивший из нее, был подобен запаху из разворошенной могилы.
- Куда лезешь, дефект яйцеклетки?
Если бы зубы щелкнули немногим ближе, они содрали бы Ганзелю накладную кошачью морду вместе с приличным куском лица.
- Королевская особа? Без приглашения пожаловал? Мешок генетического говна!..
Ганзель задыхался в его объятьях. Он попытался напрячь собственные мышцы, но быстро понял, что это противостояние закончится очень быстро, и не в его пользу. Антропос был сильнее, настолько, что казалось, будто его конечности управляются гидравликой, а не мышечными волокнами. Ганзель ощутил, что не может разомкнуть его лапы, а в глазах стремительно разливается темнота.
Рука сама собой скользнула в потайной карман на шкуре, нащупав нож. Несмотря на короткое лезвие, этот нож мог принести немало пользы. Например скользнуть, шипя по-змеиному, поперек морды Антропоса, заставив его багровый язык шлепнуться на пол. Или вскрыть горло, превратив собакообразного мула в катающееся в луже собственной крови существо. Но если он ударит, все закончится сразу и тут. План Греттель закончится, не начавшись. Если только не…
Гадкая мысль скользнула по начавшему цепенеть от удушья телу.
Если только Греттель не сочтет, что гибель брата – разумная плата за достижение цели. Это крайне рационально, с точки зрения геноведьмы, не требуется долго размышлять и сопоставлять цифры. На одной чаше весов – одна родственная жизнь. На другой – несколько миллионов чужих, и собственная безопасность. Надо быть полным дураком, чтоб сделать неправильный выбор. А геноведьмы не ошибаются в выборе. Они всегда четко очерчивают цель и неумолимо идут к ней самым коротким путем.
Греттель молчала. И Ганзель понял, что если ее молчание продлится еще несколько секунд, не поможет и нож. Потому что он сам рухнет на грязный, затоптанный сапогами и залитый пивом трактирный пол со сломанной шеей.
- Антропос! Прекрати! Прекрати немедленно!
Ганзель ощутил, как хватка человека-пса на его горле немного ослабла. И только после этого понял, что голос принадлежит не Греттель. Слишком высокий, слишком звонкий, слишком… живой. Впрочем, шум в ушах мешал ему хорошо слышать.
