- Да, братец.
- Хорошо, - Ганзель ощутил, как улетучивается беспокойство, - Все-таки придется вытолкать старика на улицу. Главное, чтоб он со своими навязчивыми бреднями к страже не сунулся. Живо упекут в богадельню и разберут на клеточный материал.
- Угу.
Ганзель поспешил к двери, стараясь держаться подальше от булькающих автоклавов, похожих на сонных стальных чудовищ. У него ушло много лет, чтоб привыкнуть к их присутствию.
- Жалко дурака, - пробормотал он, смахивая повисшую в дверном проёме паутину, - Занимался бы своим ремеслом, детей смешил… А тут на старости лет ключ ему америциевый подавай…
Он уже вышел на лестницу, когда кто-то в лаборатории отрывисто сказал:
- Стой!
Ганзель замер. Едва ли автоклав в силах произнести подобный звук. Впрочем, мысль о том, что произнести его могла Греттель, казалась еще менее вероятной.
- Сестрица?..
Оказывается, Греттель успела бесшумно подняться. Ее прозрачные, ничего не выражающие глаза, сами похожие на окуляры какого-то сложного бездушного прибора, теперь самым внимательным образом были устремлены на него. Наверно, от такого взгляда и превращаются в клопа. По крайней мере, Ганзель сразу ощутил себя маленьким и беспомощным.
- Повтори, - потребовала она холодно.
- Жалко, говорю, старика…
- Ключ! Какой ключ?
- Да глупость какая-та. Ключ от камина. С каких пор камины на ключ запирают? Мало того, еще и америциевый…
- Цитрулинемия Святого Брюхера! – выругалась Греттель. Слишком эмоционально для лабораторного прибора. Почти по-человечески, - Старик Арло? Он еще там?
- Ну да, околачивается у нас в гостиной, уже весь ковер перепачкал. А что? Хочешь тоже послушать сказку про мальчика-полено?
- Это не сказка, - сквозь зубы сказала Греттель, - Пошли к нему. Немедленно.
- Только не говори, что этот каминный ключ и в самом деле существует!
- Несомненно. Он украден?
- Если верить старику…
- Я предупреждала его, - чужим и зловещим голосом произнесла Греттель, отбрасывая со лба нечесаную прядь белых волос, - Я говорила, что эта культура нуждается в лабораторном изучении! Что недопустимо выращивать ее дома, да еще и на правах приемного сына. Старый упрямец Арло! И ключ!..
- Да что за ключ такой? – спросил Ганзель, потеряв терпение, - Вы оба друг друга стоите! Человек-полено, ключ от камина!.. С ума посходили!
- Не сейчас, братец.
И он понял – не сейчас. Судя по тому, как обеспокоилась Греттель, выволочка может и подождать.
По лестнице она поднималась неслышно, лишь шелестел за спиной лабораторный халат. Ну точно привидение, устремившееся за добычей. В этот миг Ганзель не позавидовал старому «шарманщику». А еще, уловив так и не растворившееся беспокойство в собственном нутре, не позавидовал и самому себе. Какое-то предчувствие подтачивало его изнутри, монотонно, как древоточец подтачивает ствол дерева. Он никогда прежде не видел сестру в таком беспокойстве. А это уже о чем-то говорило. О чем-то крайне скверном, насколько он мог судить.
