Путша достал из голенища большой нож и несколько раз всадил его по рукоять в грудь отрока. Юное тело вздрогнуло в смертельной агонии. Затем воевода хладнокровно перерезал отроку горло и стал отпиливать голову. Докончив свое дело, он со страшной улыбкой снял липкую от крови золотую гривну, обтер ее о траву и кинул в походную сумку.
Многие воины Путши отворотились, чтобы не видеть убийства ребенка. Молодого воина Ростислава, боярского сына, вырвало. Это вызвало шутки бывалых дружинников.
Неожиданно для всех из шатра выполз на четвереньках князь Борис. На лице его были написаны боль и испуг.
Путша заорал на Тальца и Еловича, оказавшихся ближе других к князю:
– Чего смотрите?! Выполняйте приказ великого князя! Кончайте Бориса!
Князь поднял умоляющий взор на дружинников и сказал:
– Братья мои милые и любимые. Погодите немного, дайте мне помолиться Богу моему.
Все замерли.
Князь воздел очи к небу и, заливаясь слезами, молился:
– Господи Боже милостивый, благодарю Тебя, что освободил меня от прельщений жития сего. Ради Тебя я не противлюсь брату моему и потому умираю сегодня. Не поставь ему в вину убийства сего, а мою душу приими с миром.
Закончив молитву, князь обратил истомленное лицо к убийцам и сказал:
– Теперь, братья, приступите и окончите повеленное вам, и да будет мир брату моему и вам, братья.
Слова князя произвели на воинов столь сильное впечатление, что никто не смел поднять на него руку. Даже Путша стушевался и, стараясь не встретиться взглядом с князем, приказал:
– Уходим.
Между тем князь с минуты на минуту слабел, истекая кровью. Его завернули в ковер и положили на повозку. Два воина, заворачивавшие и укладывавшие князя, перевязали его раны, разорвав свои нижние рубахи на бинты. Отряд с обозом тронулся в обратную дорогу. Где‑то на половине пути им встретились два конных варяга, предусмотрительно посланные Святополком проверить, как будет исполнен приказ. Узнав, что князь Борис еще жив и даже восклоняет голову, а русские дружинники отказываются его добивать, один из варягов нанес князю смертельный удар мечом в сердце.
Спустя несколько дней боярский сын Ростислав, истово крестясь и озираясь по сторонам, рассказывал отцу, что после удара варяга видел легкую, как тополиный пух, душу князя Бориса, возносящуюся на небеса.
* * *
– Что кушать изволишь, княже?
– Не шибко я есть хочу. Ярославов гонец всю охоту отбил.
Повар поклонился в пояс:
– А я‑то для тебя, господин мой, старался. Почитай от зари не спал. Суп грибной в хлебном горшке состряпал, да раков в мешке, да кисель с млеком. А прикажешь, так и сбитень согрею с заморскими травами.
