Практика жизни | страница 35



— Как твое самочувствие, Виолетта? — спросила Эстер. — Мы видели сегодня на играх, как целители уносили тебя с поля. — При последних словах голос матери едва заметно дрогнул.

— Я чувствую себя хорошо, спасибо, просто задание оказалось слишком сложным… для меня.

Выждала минуту, ожидая ответа, но отец с матерью промолчали. Ощущение, будто каждая произнесенная фраза дается участникам беседы с великим трудом, все усиливалось. И тогда я решила, что пора прекращать это представление. Я не затем приехала домой, чтобы вести светские беседы с собственными родителями.

— После того как полгода назад я оказалась в виерской академии, мы с вами не встречались, но я отправляла вам письма, вы получали их?

— Да, — ответила Эстер, делая маленький глоток из чашки.

— Вы ни разу не ответили.

— Виолетта, ты желаешь вести подобные разговоры в присутствии Амиральда Сенсарро? — спросил вдруг отец, отступая наконец от своей подчеркнуто вежливой и холодной манеры, которой придерживался все то время, что мы находились в гостиной.

— Я не зря попросила господина ректора приехать сегодня. Он должен кое-что вам рассказать о тех событиях, которые заставили меня резко изменить собственным взглядам и выбрать другую академию. Не желаете ли послушать?

— Это весьма любопытно, — ответила Эстер сдержанным тоном, каким могла бы обсуждать новый фасон модного платья или украшения для шляпок.

Я набрала в грудь побольше воздуха, мучительно решая, с чего именно начать, как вдруг заговорил Амиральд:

— В день приезда короля я выкрал вашу дочь из Академии аристократии и перенес в свою.

У меня от подобной формулировки резко пропал дар речи, Эстер едва не выронила чашку, а отец вскочил из кресла.

— Что?! — выкрикнул Роланд Лавальеро.

— Виолетта помешала моим планам и собиралась раскрыть перед лицом короля истинную личину, в то время как я притворялся другим человеком.

— Ты… ты проник в Академию аристократии под чужой личиной, а потом выкрал мою дочь… ты заставил ее выступать за виеров? Да я убью тебя!

Я широко раскрытыми глазами смотрела на всегда сдержанного отца, который вдруг кинулся к дальней стене и, распахнув дверцы шкафа, вытащил револьвер. Он взвел курок и направил оружие на Амира.

— Роланд, — прошептала мать, — опомнись!

— Отец, он не заставлял меня играть в их команде! — обрела я голос. — Я сама захотела!

Из всех нас только Амир хранил спокойствие, хладнокровно глядя на дуло направленного на него пистолета, а потом вдруг сказал фразу, приведшую меня в замешательство: