— Отныне отец Никон, ваше превосходительство. Вот и дозволил господь свидеться с вами.
— Да разве вы здесь?
— Смиренно молю господа в Абалакской обители на послухе. Но ныне, по воле правящего владыки тобольского, правлю его канцелярией.
Стояли молча, смотря друг на друга. Монах видел перед собой прекрасную старость. Адмирал видел не монаха, а бравого моряка, хотя лицо стоявшего было исполосовано морщинами пережитого страдания. Монах спросил:
— В Омск держите путь со всем семейством?
— Только с дочерью, отец Никон. Супругу похоронил.
Монах, перекрестившись, произнес:
— Царство небесное рабе господней.
Адмирал предложил:
— Может быть, окажете честь навестить меня в каюте? Настеньку мою увидите.
— Благодарствую за честь. Дозвольте здесь поговорить. Опасаюсь, что от соприкосновения с прошедшим разум мой утеряет покой. Дозвольте спросить, ваше превосходительство, надеюсь услышать правдивый ответ. Можно ли верить предчувствию, что вражеская красная сила безбожья и людского озлобления на своих кровных братьев уже осиливает и предрекает недобрый конец нашему вооруженному сопротивлению ее власти?
— На фронтах нас преследуют тяжелые неудачи.
— Не осуждайте меня за любопытство. Нужна мне правда о происходящем, о коем нельзя прочесть в газетах. Вере христовой не будет места на сибирской земле, если воинские силы верховного правителя не спасут ее от вторжения Советской власти.
— Мы знаем с вами адмирала Колчака, можем надеяться, что им будет найдено правильное решение для защиты Сибири от большевиков.
— Предчувствуя грядущие испытания, я приготовил себе жизнь в дремучих дебрях благословенной господом сибирской тайги. Но если и там не найду для себя спасения и покоя, то приму положенную мне господом кончину через самосожжение ради бессмертия загробного бытия. Дозвольте молиться за вас. Молиться в память вашего благоволения ко мне в те давние, мертвые теперь для меня лета.
Глаза адмирала налились слезами, а с его губ невольно сорвалось:
— Дмитрий Всеволодович, голубчик!
Монах перекрестился, словно обороняясь от услышанного мирского имени, умершего в момент пострига в монашество.
— Отец Никон, ваше превосходительство! Христос хранит вас на всем дальнейшем пути вашей жизни.
Трижды размашисто осенил монах адмирала крепом, отвесил низкий поклон и, резко повернувшись, пошел на берег. Шел он медленно, его согбенный облик творил, как тяжело уходить от призраков прошлой жизни, уже вставших во весь рост после разговора с адмиралом.
