А потом я обняла его за шею, мои губы нашли его. Наши поцелуи были жадными, немного сумасшедшими.
Вторая волна сомнения захватила меня, когда я неожиданно оказалась полностью обнажённой. Чувство стыда, запоздалая мысль о том, что я совершаю глупость. Мне не составило труда их отогнать.
Обнажённая, беззащитная…
Но о боже, я была живой в тот момент. Полная страсти и жизни. Я ощу-щала, как кровь бежит по моим венам. Никогда прежде я не чувствовала себя бо-лее полной жизни, чем в тот момент, когда наши с Эриком тела сплелись, а души слились воедино.
Я не вернулась домой и ночью. Я хотела остаться здесь с Эриком навсегда. Жить с ним в этом маленьком домике, пока не закончится мой век. Но я знала, что пока это невозможно. И с первыми лучами солнца сказка закончилась.
Моё платье окончательно пришло в негодность, я надела на себя рубашку Эрика. Она доходила мне где-то до середины бедра. И я мысленно молилась, чтобы никто не увидел меня в таком виде.
Он проводил меня до самого дома. Мы держались за руки, боясь потерять друг друга. Мы оба понимали неизбежность расставания, ведь утро так неумо-лимо жестоко.
Когда я увидела очертание своего дома, то испытала страх. Я подумала о том, что скажу своим близким? А ещё о том, когда я вновь увижу Эрика? И что принесёт нам наша встреча? Но нам обоим стоило подумать. Каждому по отдель-ности. А сейчас, когда мы оба ослеплены тем, что произошло между нами, когда мы оба сияем от счастья, разговоры бессмысленны. Мои мысли напоминали клу-бок.
Чтобы избежать проблем, Эрик помог мне подняться в комнату, минуя дверь. Благо окно оставалось открытым. Таким, каким я оставила его утром про-шлого дня.
На прощание он сказал мне:
— Мне кажется, что если ты не вернёшься, я умру… — так пафосно, но это было в его стиле.
Первое, что я сделала, когда осталась одна — переоделась в удобную оде-жду, которая прикрывала бы синяки и укусы. А потом я легла на кровать и мо-ментально уснула — ночь без сна давала о себе знать.
Не знаю, сколько я проспала, но кто-то грубо меня разбудил. Я открыла глаза и увидела Рому.
— И где ты, позволь спросить, была? — я открыла рот для того, чтобы про-изнести очередной поток лжи.
Отступление
Он был безумен. Впервые дни после полнолуния. Чувства и инстинкты преобладали над разумом. Он не хотел идти к Злате, но его воля не была желез-ной. Он не мог противиться тому ужасному, но одновременно прекрасному чув-ству, которое разрывало его грудную, клетку на части. Это не духовная боль, она стала физической. Это невыносимо. Как можно каждый день видеть её яркие глаза, её огненные волосы и фарфоровую кожу, но не иметь права прикоснуться? Как можно видеть такое совершенство, но не обладать им?
