— Позвольте пригласить?
Я резко обернулась. Никогда не думала, что когда-нибудь буду так сильно рада видеть нежить. На моих губах расцвела искренняя улыбка. И я вложила свою ладонь в ладонь Эрика. Думаю, сияние моих глаз в тот момент было красноречи-вее любых слов.
Дима что-то сказал мне, но я не обратила внимания. Всё стало таким далё-ким и не имело не малейшего значения. Власть Эрика надо мной становилась всё крепче и крепче. Уже ничто не могло меня спасти.
Мы направились в центр зала. Все взоры были направлены на нас. В иде-альном спектакле кто-то начал импровизировать. Мы ломали систему, мы были непокорны обществу и миру.
А потом мы оба закружились в танце. Я чувствовала его руки на своей та-лии. Я видела, как восторг, горящий в моих глазах, отражался в его. Мне каза-лось, что мы почти едины, но это было лишь иллюзией.
Танец — это полёт. Это что-то невесомое и прекрасное. Это когда двое по-нимают друг друга без всяких слов. Мы парили среди других пар, и время для нас остановилось навсегда. Мы были единственными настоящими в кукольном мире театра и абсурда.
Мы смотрели друг другу в глаза и, казалось, перестали замечать окружаю-щих.
А потом мы остановились. Мы продолжали смотреть друг на друга, и я знала, что последует за этим взглядом. Это рано или поздно должно было слу-читься. Всё тайное становится явным.
Эти чувства нельзя был отрицать.
Ещё несколько секунд мы просто смотрели друг на друга, а потом его губы накрыли мои. Я ожидала, что это будет по-другому, как тогда в лесу, но поцелуй был требовательным и жёстким, словно Эрик ставил на мне клеймо. Правда, я с готовностью ответила на эту грубую ласку.
Хотя я знала, что пути назад уже не будет, я не собиралась останавли-ваться. Всё изменилось, я изменилась.
Я почувствовала привкус крови. Кажется. Эрик укусил меня. Но мне не хо-телось прерывать это безумие.
А потом кто-то удивленно охнул, и мы оторвались друг от друга. На нас уставилась по меньшей мере несколько сотен пар глаз. Некоторые люди были за-интересованы, некоторые просто осуждали нас. А вот в глазах Ромы я прочла лишь презрение. Это было последней каплей. Я вдруг всё для себя решила, мне захотелось окончательно разрубить узел и создать что-то новое, начать заново.
Он словно понял меня. Я даже не помню, как мы выбежали из зала. Я помню лишь то, что мы оба убежали в лес, держась за руки.
Мы целовались. И это было совсем не так, как до этого. Между нами словно разрушилась невидимая стена, и мы, обрадованные такой возможностью, жадно изучали друг друга.
