- А я Афанасий. Просто Афанасий… Ох, чушь какая-то, - хозяин квартиры привычно провел себя по кривому носу – он сломал его двадцать лет назад, когда играл в команде по хоккею на первенство Москвы. Сросся нос криво, но Афанасий никогда не пытался его исправить, видимо, приняв на веру утверждение, что шрамы и переломы украшают мужчину. Только в минуты волнения проводил пальцем по искривленной пепрегородке, и это почему-то его успокаивало…
- Не мучайтесь, - с сочувствием и пониманием улыбнулся гость. - Просто примите это как данность. Вы, насколько я знаю, ядерный физик. Закончили инженерно-физический институт с отличием, блестяще защитили кандидатскую диссертацию и в двух шагах от докторской. У вас гибкое мышление и способность оперировать категориями мироздания. Это вам не пищевой техникум.
- При чём тут пищевой техникум? - воскликнул Афанасий, с неудовольствием понимая, что втягивается в это безумный разговор, происходящий в безумных обстоятельствах. И что уже воспринял ситуацию как должное – во всяком случае, его рука не тянется к тяжелым предметам, он не бросается на пришельца с кулаками, не зовет на помощь, не звонит в милицию. Он с ним разговаривает – и это пугало.
- Я окончил пищевой техникум, - сообщил гость.
- Бог!
- Ну и что такого? Бывает, и боги горшки обжигают. И организовывают технологические линии по производству консервов. Одно другому не мешает.
- И как вы после техникума дошли до жизни такой? – Афанасий стремился к тому, чтобы в голосе звучал сарказм, но почему-то это никак не получалось.
- Очень просто. Мне нравилась моя незамысловатая жизнь. Дом, семья, спокойная работа технологом на новой линии производства консервированных овощей. Мне уютно было так жить.
- А потом?
- А потом я умер.
- Это как?! – Афанасий погружался в разговор как в трясину и ничего не мог с собой поделать.
- Острая сердечная недостаточность. Скорая помощь успела почти вовремя. Мне вкололи все нужные лекарства. Я даже пришел в себя в машине. Увидел над собой низкий потолок и склонившегося врача… И всё.
- А дальше?
Афанасий был уверен, что начнутся сказки о тоннеле, божественном свете и прочих моментах, тщательно описанных вышедшими из клинической смерти пациентами. Но гость пожал плечами:
- А дальше? Дальше – ничего. Чернота.
- Тогда о чем мы тут… - возмутился Афанасий, понимая, что его просто водят за нос и втянули в какой-то тупой диалог.
- Дальше была пустота. Ни света, ни времени, ни движения. Ничего. Ничего, кроме меня. Тьмы. И вечности.
