Я вспоминала ночью все, что любила. Было важно хранить это в сердце теперь, когда отца не стало. Мама давно нас оставила. Я всегда вспоминала о ней одно: мы сидим на пляже, и я делаю существо из водорослей, песка и ракушек, а она сидит рядом и смотрит на море, думая о своем. Ее волосы приподнимал ветерок, они были медово-каштановыми. Я помнила, как счастлива была в тот день. Я думала, солнце всегда будет светить для нас.
Брат Фаррал. Старше меня на год, погиб, защищая. Я помнила, когда мне было три или четыре года, я пришла с пташкой, погибшей из-за холодной зимы. Я держала на ладошках замерзшее тельце, а он объяснил, что дух этого крошечного существа летает над нами, спасен от холода и голода, а я должна оставить его тело земле, чтобы весной оно помогло появиться новой жизни. Брат вытер мои слезы и помог выкопать ямку. И он был прав. Весной на том месте выросло растение с перистыми серо-голубыми цветами. Бабушка говорила мне его настоящее название, но для меня оно всегда было птицекрылом.
- Отец, прошептала я, пытаясь вспомнить что-то хорошее, вместо ужасного кричащего изображения, которое я не могла прогнать из головы. – О, отец, я скучаю… - и я увидела, как мужчина уходит по длинной дороге, такой длинной, что конец терялся в серой дали. Слезы текли по моим щекам на самодельную подушку, а я засыпала.
* * *
Когда я проснулась, Флинта не было. Огонь был потушен, но я чувствовала тепло сияющих под пеплом углей. Накидка все еще укутывала мое тело, защищая от утренней прохлады. Солнце еще не встало, но небо уже посветлело. Флинт забрал свою сумку и свернутый спальный мешок, что прицеплял к ней сверху. Но он явно не врал, когда говорил, что вечером вернется, ведь рядом с моей сумкой были предметы, что мне не принадлежали.
Я поднялась, схватив края накидки, и пошла на разведку. Шерстяная туника, поношенная, но еще пригодная, достающая мне до колен. Тряпичный сверток, в котором оказались походные сухари, унявшие урчание желудка. Я позволила себе кусочек, и вкус пробудил воспоминания о доме, а остальное завернула и спрятала в свою сумку. И он оставил нож, лезвие которого при проверке оставило на моей руке след яркой крови. Мой нож был продан прошлой зимой за ужин и ночлег. Нож отца утонул с ним. А Флинт дал мне не только оружие, но и возможность развести костер.
Я порылась в своей сумке и нашла ножны, что делала для своего старого ножа. Обычному путнику не увидится ничего необычного в них: сшитый чехол с рисунком солнца на поверхности, и сверху было украшение из перьев вороны и гладких речных камешков, привязанных к нити сложными узлами. Так я защищала от холодного лезвия всех, кому можно навредить железом.
