Джейми еще раз кивнул и повернулся ко мне.
— Привет, Роуз. С Днем Благодарения.
Я подняла руку и неуклюже ей помахала — это все, что я была способна сделать. Я не могла даже улыбнуться. Джейми собирался прийти летом на похороны? И что она имела в виду, сказав, что полностью его понимает?
Что, черт возьми, здесь творится?
Джейми посмотрел на маму, потом опять на меня, понимая, что я понятия не имею об этой истории. Но не сделал ничего, чтобы раскрыть тайну.
— Ну, я пойду. С Днем Благодарения, — снова сказал он, кивнул и пошел в сторону бара.
Казалось, что я попала в параллельную вселенную. Мама села на свое место, сделала глоток вина и повернулась к окну.
— Мам.
Она взглянула на меня, поняла мое замешательство, и сказала «Да?» таким голосом, который означал: «От меня ты никакой информации не получишь». Конечно же, это говорило мне, что я должна все выяснить.
Джейми, с одной или другой стороны, мог быть одним из маминых клиентов.
Неудивительно, что ему не нужны были подсказки, как доехать до моего дома, когда он подвозил меня в сентябре.
— Ты покраснела, Роуз, — сказала мама с удивленной улыбкой.
Я хочу быть с ней милой, и действительно буду, особенно сегодня. Но я ненавижу всю эту ситуацию. Почему вся моя семья знает Джейми лучше, чем я? И почему я последняя узнаю то, что знают они?
В бешенстве я вскочила из-за стола, уронив на пол салфетку и нечаянно опрокинув стул, и пошла к бару. Я чувствовала, как бьется пульс под горячей кожей на лице. Мама звала меня. Я не обращала на нее внимания, протянула руку, чтобы положить Джейми на плечо, но остановилась, едва не дотронувшись до него.
— Можно с тобой поговорить пару минут?
Джейми бросил быстрый взгляд на своего отца, который ничего не видел и не слышал, кроме футбольного матча на плоском экране над барной стойкой. Он отодвинул свой табурет и повел меня к гардеробу, как будто у него в голове уже был план для этого момента. Перед нами встал Роберт с хлебными корзинками в каждой руке.
— Все нормально, Роуз? — спросил он, не спуская глаз с Джейми.
— Все отлично.
— Хочешь, чтобы я составил твоей маме компанию на минутку?
— Конечно, — сказала я, а мое бешенство на долю секунды уступило огромному стыду за то, что я бросила маму одну в ее первый День Благодарения без папы. Но за стыдом последовала злость на то, что мне стыдно из-за ее горя.
Я была опустошена.
Мы вошли в гардеробную.
— Я знаю, почему ты делал вид, что я тебе нравлюсь, — сказала я еще до того, как он повернулся ко мне.
