Въ сущности, всѣ подвиги Костекальда ограничивались шляньемъ по тарасконскимъ горкамъ. Почему бы ему, Тартарену, въ теченіе трехъ мѣсяцевъ, оставшихся еще до выборовъ, не попытать совершить что-либо грандіозное, — водрузить, напримѣръ, знамя клуба на вершинѣ одной изъ высочайшихъ горъ Европы, на Юнгфрау или на Монъ-Бланѣ? Каковъ былъ бы тріумфъ при возвращеніи, каковъ ударъ Костекальду! Попробуй-ка онъ тогда, потягайся на выборахъ!
Тартаренъ тотчасъ же принялся за дѣло, тайно отъ всѣхъ выписалъ изъ Парижа цѣлую кучу спеціальныхъ сочиненій: Восхожденія Вимпера, Ледники Тиндаля, Монъ-Бланъ Стефенъ д'Арка, Извѣстія альпійскаго клуба, англійскаго и швейцарскаго, и начинилъ себѣ голову множествомъ альпійскихъ терминовъ, не понимая ихъ настоящаго смысла. По ночамъ ему стали сниться страшныя вещи: то онъ катился по безконечному глетчеру, то стремглавъ летѣлъ въ бездонную разщелину, то его засыпали обвалы, то онъ попадалъ на востріе огромной ледяной сосульки, насквозь протыкавшей его грудь… И долго потомъ, уже проснувшись и напившись шоколата, по обыкновенію въ постели, онъ не могъ по настоящему придти въ себя, отдѣлаться отъ перепугавшаго его кошмара. Это не мѣшало ему, однако же, вставши, посвящать все утро дѣятельнымъ упражненіямъ, необходимымъ для его цѣли.
Вокругъ всего Тараскона идетъ нѣчто вродѣ бульвара, обсаженнаго деревьями и носящаго у мѣстныхъ жителей названіе «Городскаго круга». Каждое воскресенье, послѣ обѣда, тарасконцы, — отчаянные рутняеры, несмотря на пылкость воображенія, — обходятъ этотъ «кругъ» и непремѣнно въ одномъ направленіи. Тартаренъ сталъ обходить его по утрамъ восемь, десять разъ сряду и иногда даже въ обратномъ направленіи. Онъ шелъ, заложивши руки за спину, неширокимъ, мѣрнымъ шагомъ, настоящею горною походкой. Лавочники, пораженные такимъ отступленіемъ отъ общепринятыхъ обычаевъ, терялись во всевозможныхъ догадкахъ.
У себя дома, въ своемъ экзотическомъ садикѣ, онъ дѣятельно упражнялся въ прыганіи черезъ разщелины, для чего перескакивалъ черезъ бассейнъ, въ которомъ нѣсколько золотыхъ рыбокъ плавало между водорослями; раза два онъ упалъ въ воду и долженъ былъ смѣнить платье и бѣлье. Такія неудачи только больше раззадоривали его. Будучи подверженъ головокруженіямъ, онъ взбирался на каменный бортъ бассейна и прохаживался по немъ, къ великому ужасу старой служанки, непонимавшей, ради чего продѣлываются всѣ эти необыкновенныя штуки. Въ то же время, онъ заказалъ хорошему слесарю въ Авиньонѣ стальные шипы, системы Вимпера, для обуви и кирку системы Кеннеди, пріобрѣлъ лампу съ канфоркой, два непромокаемыя одѣяла и двѣсти футовъ веревки собственнаго изобрѣтенія, сплетенной изъ тонкой проволоки.
