— Но каким путем вы передали его? — воскликнул я. — Я не слышал никакого приказания или разрешения.
— Оно непосредственно шло к вам в голову и претворилось в желание, спокойным голосом ответил он.
Я сидел некоторое время в молчании: так удивителен мне казался его ответ.
— Как вас зовут? — наконец промолвил я.
— Номер…
— Я вижу ваш номер, я хочу знать ваше имя, как мне вас называть.
— Так и называйте: номер такой-то, имени мы не имеем. Впрочем, среди своих близких мы называем друг друга условно. Меня зовут Гай, хотя это вовсе не соответствует особенностям моего характера.
— А почему вы носите такой большой номер? — осведомился я.
— Нас здесь очень много, я занимаю место 4220-е в 109-м разряде. Каждый разряд заключает 10000 человек.
— У вас должна быть какая-нибудь фамилия. Почему вас не называют по фамилии отца? — подумав, спросил я.
— У меня нет отца.
— Но у вас есть мать?
— У меня нет матери.
— Вы хотите сказать, что у вас нет ни отца, ни матери? Вы шутник.
— Нисколько. Я не шучу, сэр. Отцы и матери имеются у вас, чужестранцев, у нас же нет родителей, — так же спокойно возразил мой собеседник.
В это время медная дверца на стене около двери открылась с особым металлическим звоном, как будто прозвучал легкий гонг.
Брат милосердия быстрыми шагами подбежал к этой дверце и взял с подставки небольшую тарелку и подносик со стаканом какой-то жидкости, поставил всё это передо мной на легкий передвижной столик.
— Ваш завтрак, сэр.
Я увидел знакомые мне уже три таблетки.
— Я оставляю вас, так как мне надо спешить по делам.
И он, не дожидаясь ответа, скрылся за дверью. всё виденное и слышанное так меня поразило, что я машинально проглотил всё поставленное передо мною и только тогда спохватился, что уже окончил свой завтрак. В это время в комнату вошел высокий, одетый в совершенно такой же костюм, как у моего первого посетителя, человек с номером 8912 на груди.
Впрочем, он отличался от первого цветом волос: он был брюнет, в то время как брат милосердия был блондин. На костюме у него не было никаких цветных нашивок. Лицо — ни мужское, ни женское. Он начал убирать комнату, причем прежде всего взял со стола посуду, оставшуюся после моего завтрака и, спрятав в нишу, захлопнул дверцу с тем же самым характерным металлическим звоном. Потом открыл дверцу другой ниши, и я тотчас же почувствовал на себе движение воздуха, быстро увлекаемого из комнаты невидимым вентилятором.
Я продолжал сидеть на стуле посреди комнаты и безмолвно наблюдал за действиями пришельца. Наконец я спросил:
