– Я ни о чем таком не слышала.
– В доме бывали деловые люди?
– К нам вообще мало кто приходил. У нас было мало друзей.
– А к какой национальности принадлежали эти немногочисленные друзья?
– Они в основном ирландцы, как и мы, – сказала миссис Джефрис.
– Не поссорились ли ваши отец и муж, до того как вы покинули Америку?
– Открыто – нет. Но я вынуждена признать, что они не были друзьями. С моим отцом нелегко поладить.
– Неужели? Пожалуйста, продолжайте.
– Сначала я должна объяснить, что в конце января мой отец прислал нам из Чикаго каблограмму[22], сообщая, что в этот самый день отплывает в Англию и что, если мы не возражаем, он намерен поселиться у нас по прибытии. Он должен был отправиться из Нью-Йорка в субботу; как вам известно, путь по морю занимает около шести дней. Приехав в Англию, отец прибыл в Лондон и появился у нас на Белламер-стрит на первой неделе февраля. С тех пор он живет с нами.
– Вы знаете, что привело его в Англию?
– Понятия не имею, – осторожно ответила молодая женщина, задумавшись на несколько секунд, что не ускользнуло от внимания Климо.
– Вам известно, с кем он имел дела здесь?
– Нет. Несколько раз он примерно на неделю уезжал в Мидлендс, но я не знаю, по какому поводу. В последний раз он уехал пятнадцатого числа минувшего месяца и вернулся девятого, в тот самый день, когда моего мужа вызвали в Марсель по важному банковскому делу. Я немедленно заметила, что отец нездоров. Его лихорадило, и едва он лег, как начал бредить, повторяя вновь и вновь, что жалеет о каком-то поступке – и если только он выздоровеет, то “бросит” навсегда. Почти две недели я ходила за ним, пока он не поправился настолько, чтобы узнать меня. Когда отец пришел в себя, я получила телеграмму, которая и привела меня к вам.
Она достала из кармана листок бумаги и протянула Климо. Тот взглянул на него, изучил почтовый штемпель и дату. Телеграмма пришла из Чикаго и гласила: “О’Грэди, Англия, Лондон, Белламер-стрит, 14. Почему не отвечаете? Каковы шансы? Нерон”.
– Разумеется, я не поняла, что это значит. Отец не поверял мне своих дел, и я не знала, кто такой загадочный Нерон. Но поскольку доктор недвусмысленно заявил, что, если отец будет работать, наступит рецидив, который, скорее всего, убьет его, я спрятала телеграмму в ящик, решив подождать, пока папа не окрепнет достаточно, чтобы уделить ей внимание без опасности для здоровья. На следующей неделе он еще был слаб, и, к счастью, чикагский корреспондент молчал. Потом пришло второе послание. Оно тоже из Чикаго – и с той же подписью. “Ответьте немедленно, не забывайте о последствиях. Время поджимает; если не продать по нынешней цене, упустим покупателя. Нерон”.
