— Я только приветствую такой подход, — подтвердила Ани ледяным тоном. — Благодарю вас за встречу, господин Кинкевич.
С утра в Теранови уже выехали несколько человек — им поручено было найти здание для дипломатической службы, обговорить условия сотрудничества с администрацией города, а Ани изучала список подчиненных, большинство из которых было куда старше нее, и предложенных им постов, смотрела личные дела — и понятно было, что работа в министерстве по Пескам велась и до ее назначения, иначе невозможно было бы подобрать людей и организовать их переводы за такое короткое время. Значит, она заняла чье-то место — еще один повод выкладываться, чтобы доказать, что не зря.
В ее покои постучали, зашла секретарь, остановилась у входа.
— Звонил следователь из отдела Тандаджи, Ангелина Викторовна, — сказала она, глядя в блокнот, — сообщил, что интересующая вас Валентина Комарова долгое время находилась в районном госпитале, перенесла несколько операций, на неделе ее привезли в дом в Орешнике, где она сейчас и проживает с матерью и детьми.
Ани поджала губы, посмотрела на папки с личными делами.
— Благодарю, Вероника Сергеевна. На сегодня вы свободны, — помощница с легким недоумением поглядела на нее, но кивнула, — завтра с утра жду вас здесь.
Секретарь вышла, а Ани, поколебавшись несколько мгновений, взяла трубку и набрала номер.
— Отец, хочу съездить к Валентине в Орешник, — сказала она, — поедешь со мной? Да, сейчас. Да. Тогда жду. Нет, я не хочу привлекать внимание. Попрошу боевых магов из гвардейского корпуса — когда за нами прилетали листолеты, они были на борту, должны были запомнить ориентиры.
Майор Васильев, оставшийся за командира гвардейской части и королевской охраны в отсутствие Байдека, быстро организовал сопровождение, гвардейский маг открыл телепорт — и вскорости Ангелина и Святослав Федорович уже стояли у заснеженного двора своего бывшего дома. Охрана молчаливыми тенями окружила их — было уже темно, Орешник светил окнами низеньких домов и немногочисленных пятиэтажек, на улице народу не было. Одна половина их расколотого дома, видимо, не выдержав тяжести снега, рухнула, и старый двор напоминал безжизненное кладбище — с той лишь разницей, что на кладбищах все же чистят снег.
В соседкином доме светилось одно окошко, и поздние гости пошли к дверям по хрустящему снегу, постучались.
— Сейчас, сейчас, — раздался из-за дверей голос Валиной мамы, заскрипела щеколда, дверь открылась, и пожилая женщина некоторое время с изумлением всматривалась в посетителей.
