свиньей, а ведь свинья, осознавшая свою видовую принадлежность, уже не совсем свинья, как и дурак, заподозривший, что он глуп, уже не совсем дурак. Так что мы не стали уверять ее, что она всегда была эльфийской принцессой, а вместо этого обрушились на себя.
— Я тоже был хорош, — молвил Ганс, пряча глаза. — Просто скотство. Нельзя так. Простите меня, друзья. Забудьте, ладно?
Мы с Джеффом высказались в том же духе, потом каждый еще разок обругал себя, и всем сразу стало намного легче. Словно каждый долго тащил на себе груз, как верблюд, а тут взял и сбросил его. Не нужен нам был тот груз, как не нужен вьючному верблюду тот тюк, который он по верблюжьей тупости своей прет через пустыню, получая в награду за труд лишь сухие колючки. Знаете, что такое счастье? Это очень просто: избавиться от ненужного.
Куда только делась напряженность на борту? Не стало стервозного диктата Инес, исчезла наша фронда — и всем стало только лучше. Мы полюбили засиживаться за столом, если текущая работа это позволяла. Мы беззлобно перебрасывались шутками и сыпали остроумием. Не знаю, как далеко зашли отношения Инес и Ганса, да и не очень-то мне было интересно. Еще не хватало подслушивать и подглядывать! Я видел только, что оба бодры и довольны, а впрочем, и мы с Джеффом не жаловались на сплин. Я заметил, что Инес ухаживает за своей шерсткой, и вместо злобной радости подумал: а почему бы нет? Одни бортовые сутки сменялись другими, их прошло уже довольно много, а у нас не случилось не то что ни одной ссоры, но даже ни одной крошечной размолвки. И это, заметьте, внутри ограниченного пространства, когда все время видишь одни и те же лица и с каждым днем ненавидишь их за то, что они точно такие же, как вчера! И голоса начинаешь ненавидеть, и привычки. Кто ходил в долгую автономку, тот знает.
Между прочим, ни одному экипажу еще не попадалась такая гадостная вселенная, какую выбрал электронный мозг «Брендана» для возвращения к Солнцу, — и что же? А ничего. Нас корежило так, что мы были уверены в скорой смерти, а когда корабль вынес нас в нашу Вселенную, первое, что мы сделали, придя в себя, — постарались не заметить, что каждый из нас не только обмочился, но и обделался. И мы втроем затерли следы рвоты, первой пустив в душ Инес, хоть она и отказывалась. Всякий другой обозлился бы на себя и свою слабость и сорвал бы злость на коллегах, но мы этого не сделали. Даже не хотелось.
— А знаете что? — сказал Джефф, когда мы привели в порядок себя и жилую кубатуру. — Это все плесень. Паразит, меняющий поведение хозяина. Бывают такие паразиты.
