Одетый в рубашку кремового цвета и отглаженные брюки, с босыми ногами, стоящими на каком-то пуфике, он вскинул руки с притворным удивлением.
— Что с тобой? Зачем ты проделал весь этот путь?
— Здравствуйте. Как дела, сэр?
— Отлично! Сижу разговариваю с народом. А с тобой что случилось?
Мне нечего было сказать в ответ.
— Ну давай заходи, мы тут болтаем о всякой ерунде.
Йогиня сидела перед Юджи в кресле. На ручке кресла расположился высокий человек, и я машинально отметил, что его рука лежит на спинке кресла. Она помахала мне рукой, я ответил и быстро перевёл взгляд снова на Юджи.
Остальные бросили на меня короткий взгляд и вернулись к главному развлечению. Вид собравшихся в дальней части комнаты напомнил мне мотыльков, собравшихся вокруг источника света. Занавес за креслом Юджи скрывал идущие по стене водопроводные трубы. Если где-то наверху открывали кран с водой или спускали бачок унитаза, комната наполнялась характерным музыкальным шумом. Рядом с креслом, под единственным окном в этом подвале, стоял диван. В течение дня крошечный луч света перемещался по дивану как по солнечным часам. Люди ужасно мучились, пытаясь одновременно впустить в подвал глоток свежего воздуха и в то же время блокировать доступ солнечного света. Причиной такой предосторожности было замечание Юджи по поводу свежести чего бы то ни было. «Свежий воздух — это чувственное удовольствие! Этому телу не нужен свежий воздух. Вы все зависимы от идеи о здоровье и свежем воздухе. Свежий воздух, свежая еда; все эти идеи вложены в вас этими ублюдками. Вы все хотите быть здоровыми. Вы едите идеи и носите лейблы! Я ем только консервированную пищу, а для вегетарианцев скажу — я никогда не ем овощи! Я не такой, как вы, люди! Посмотрите на меня. Мне восемьдесят пять лет по индийскому календарю, идёт восемьдесят шестой, как говорится. А вам, людям, всем хочется думать, что вы моо-о-о-лоды!»
Его рассуждения о несоответствии индийских, тибетских и «грязных западных» календарей были забавными. Беседа шла таким образом, что можно было вклиниться в любой момент. Он говорил утверждениями, не заботясь ни о продолжении мысли, ни о связи мыслей между собой. Он рассказал историю о человеке, специально приехавшем из далёкой Бразилии для встречи с ним и страшно разочаровавшемся в Юджи после того, как тот весь день проговорил об экономике. Человек ушёл в гневе (Юджи любил рассказывать о тех, кто «уходил в гневе»), но вернулся на следующий день и остался ещё на несколько недель, несмотря на первоначальный «гнев» из-за разговоров о мирских, а не духовных вещах.
