Когда на другой день, пройдя 4 или 5 веревок (200–250 м) вниз, мы встретили Мишу и Гену, я спросил: «На гору пойдете?». Туркевич с горечью бросил: «Какая, к черту, гора». Дальше шли вместе. Ребята помогали Володе спускаться. У меня большие пальцы на ногах тоже прихватило, но я мог идти, перещелкиваться на перилах сам. За Володю это делали ребята. Мы шли очень медленно.
ЗАКОН ВЫСОТЫ: НЕ РАССЛАБЛЯТЬСЯ!
Самым драматическим моментом стало то, что мы не смогли спуститься до палатки следующего лагеря. Пришлось расширять снежную пещеру, которую на предыдущем выходе, оказавшись в подобной ситуации, вырыли Туркевич с Погореловым, Хитриковым и Копейкой. Четверо здоровых мужиков помещались там в тесноте, да не в обиде. Теперь же приходилось делать поправку на Володины обморожения. Расширять «жилище» с помощью кастрюли и крышки от нее — галерная работа. Каратаев, понятно, в стройке не участвовал. Мы же втроем работали по очереди. Двое копают, третий пытается отдышаться. У меня, несмотря на подмороженные пальцы, работоспособность осталась. Настрой такой был: надо выживать. И вот эта база, которая в нас заложена годами занятий альпинизмом: терпеть и не сдаваться, давала силы работать после восхождения, ночного спуска и всего, что произошло. Наконец «помещение» готово. Сели на рюкзачки, закрыли вход кариматом, забылись тяжелым сном. Это была мучительная, но все же не холодная ночевка. Когда есть оболочка, тем более оболочка снежная, пещера, это уже шанс на выживание. Потому что нет ветра, и, соответственно, температура совершенно Другая, чем за бортом. Если пещера выкопана по всем правилам, там плюс или, на худой конец, около нуля. В пещере не обморозишься.
Где-то под утро мне и привиделся полет на параплане. Кстати, Саня Мелещенко, с которым мы так лихо парили над Гималаями, вообще с парапланом не знаком. Я-то пробовал в 1990-м году на Памире. Научился разбегаться, почувствовал натяжение строп и купола за спиной, но по-настоящему не взлетел. И вдруг такой сон. Хмурое пробуждение. Вниз еще топать и топать, перещелкиваться и перещелкиваться. У нас уже в крови, на уровне рефлексов — не расслабляться, пока не спустились. Чего бы это ни стоило! Вот подсознание и отпустило пружину хотя бы во сне. Отдохнул? Давай, работай дальше!
Интересно, что подобные сны в «зоне смерти» видели и мои друзья. Геннадий Копейка — в той же снежной пещере на Лхоцзе, только несколькими днями раньше. Вот что снилось ему: «Очень холодно, а у меня с собой даже не было пуховки. Кто-то из предыдущей группы случайно забрал ее в лагере-5. Спина всю ночь примерзала к стенке ледовой пещеры, ее постоянно приходилось отрывать. В тот раз я остался жив благодаря итальянским спонсорам. Фирма «Samas» нам предоставила прекрасные высотные куртки из теплого и непродуваемого материала «Gore-Tex». Однако спать не пришлось, нужно было постоянно шевелить пальцами рук и ног, чтобы они не отморозились. Иногда я впадал в дрему, и в короткие минуты «отключки» видел один и тот же сон: стою я под навесом троллейбусной остановки. А мой приятель Гоша выпрыгивает из подъезжающего троллейбуса и говорит: «Входи, садись, поехали! На следующей остановке твой дом! Ну чего же ты?!?». А я не могу поднять ватные ноги и сдвинуться с места… Сколько было таких троллейбусов? Не помню, но много! И каждый раз, просыпаясь, я с ужасом понимал, что выходить нельзя — там пропасть!».
