— Из-за пожара?
— Да. Обе половинки гроба приварились друг к другу под действием огня. Не было смысла вскрывать его. Ведь тело, вероятно, сильно пострадало.
— Действительно, очень странный случай, даже необычайный. Михаил Петрович, почему вы не сказали мне, куда и зачем мы едем? Я купил бы в Москве венок.
— Мы возложим венки от нас обоих, — ответил Северский. — Я везу с собой два.
Петров замедлил ход, — машина шла уже по улицам города. На перекрестке она остановилась. Шофер вышел и поговорил с постовым милиционером.
— Тут три минуты ходу, — сказал Петров, садясь на свое место. — Сейчас повернем налево, и в конце улицы будет парк. Эту могилу, по-видимому, хорошо знают в городе.
Автомобиль медленно тронулся вперед.
Михаил Петрович ничего не ответил шоферу. Он сильно волновался. Сейчас он будет на месте, где вечным сном спят самые дорогие ему люди. Как живые они предстали перед его мысленным взором. Милое лицо Ирины, с большими черными глазами и массой белокурых волос над чистым лбом, а рядом такие же темные глаза, характерные черты и узкие, твердо сжатые губы Дмитрия.
Машина остановилась.
Широкая аллея уходила от ворот в глубину. В ее конце виднелся белый обелиск.
— Это и есть могила, — сказал Петров.
Они взяли венки из живых цветов, обернутые в прозрачную тонкую бумагу, и пошли по аллеям парка.
Низкая чугунная решетка окружала могилу, покрытую цветами. Масса венков, старых и совсем свежих, свидетельствовала о том, что жители города чтили память героев. Несколько пионерских галстуков, алевших на ограде, молчаливо говорили об экскурсиях школьников.
На белом мраморе обелиска, под золотой звездой, была выбита золотыми буквами надпись:
ГЕРОИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА
Дмитрий Александрович и Ирина Петровна
ВОЛГИНЫ
Петров и Михаил Петрович обнажили головы. Несколько минут они молча постояли, держа венки в руках. Потом они сняли бумагу, и Северский осторожно перешагнул через ограду и положил венки у подножия обелиска.
— Спите, дорогие! — прошептал он. — Вы хорошо послужили своему народу. Родина никогда не забудет своих славных детей!
Четыре межпланетных корабля, стоявших по углам огромного квадрата взлетного поля, направляли яркий свет двадцати четырех прожекторов на готовую к прыжку в Космос исполинскую громаду фотонной ракеты.
Над полем — гладкой площадкой, отвоеванной у дикой природы неприветливого Плутона упорным трудом, — над четырьмя вспомогательными кораблями, над ракетой раскинулось черное небо, усеянное бесчисленными точками немигающих звезд.
