2. В отличие от бывшего гонителя Павла, а также и от Иакова, который до казни Иисуса относился к своему брату скорее скептически, Петр мог полноправно распоряжаться во всей полноте традицией об Иисусе, включавшей слова и дела Мессии. Уникальное значение Петра в Евангелиях связано не в последнюю очередь с тем, что он, как авторитет церкви, постепенно включавшей в себя все больше языкохристиан, был тесно связан с этой традицией, играющей относительно малую роль в посланиях Павла. Можно предположить, что Петр, когда он еще ходил за Иисусом, находился под впечатлением достаточно свободного отношения Его к обрядовым заповедям и того, как Он сводил волю Божью преимущественно к двойной заповеди любви >{174}. Ведь нельзя не заметить, как быстро иудейское мессианское движение первоцеркви перешло границы земли Израиля и религиозные рамки строгого иудейства. У этого процесса нет аналогов в истории палестинского иудейства, и корни его следует искать в конечном счете в поведении самого Иисуса. Среди эсхатологических обетований пророков, относящихся к приходу Мессии, было и открытие народа Божьего для вступления в него народов.
3. С точки зрения богословия, Петр как раз не был (уже) в полной мере строгим приверженцем закона в том смысле, какой вкладывали в это понятие иерусалимские иудеохристиане. Это видно из истории о Корнилии (Деян 10:1 ― 11:18), указывающей на исторический процесс, относящийся ко времени до правления Агриппы I (весна 41 г.―весна 44 г.) и, по-видимому, даже до смуты, вызванной Калигулой (ок. 39/41 гг.) >{175}. Можно предполагать, что с конца 30-х гг. в вопросах об иудейском законе с его обрядовыми заповедями и о необходимости спасительной веры в Иисуса, распятого и воскресшего Господа, Петр ближе к «эллинистам» и к Павлу >{176}, нежели к Иакову с его возникшим впоследствии кругом иерусалимских старейшин >{177}. Нужно, впрочем, заметить, что и Иаков, в принципе не отвергал миссии к язычникам без обрезания их, как это видно из договоренности, достигнутой на Апостольском соборе >{178}. Однако он хотел избежать перед лицом иудеев в земле Израиля упрека в отступничестве, который становился все более угрожающим для существования общины, а потому требовал для христиан в Палестине соблюдения закона. Это объясняет, почему влияние Петра в Иерусалиме постепенно ослабевало в сравнении с влиянием Иакова, в то время как в общинах диаспоры оно, напротив, росло.
То, что это было так, показывают послания Павла. Компромисс, к которому пришли, как представляет дело Павел, на Апостольском соборе три «столпа» ― Иаков, Кифа и Иоанн ― с одной стороны, и он сам и Варнава, с другой: «нам к язычникам, а им ― к обрезанным» (
