. Игра слов
, т. е. понимание прозвища в смысле «скала-основание» в Мф 16:18, восходит, таким образом, к ранней традиции и ни в коем случае не была изобретением самого Матфея. Такое понимание напрашивалось ввиду двойного значения
, и евангелист воспринял его и сделал центром обетования 16:17–19, уникального в устах Иисуса. Не случайно и то, что именно у Мф столь важное для него имя
почти целиком вытеснило исконное имя «Симон». То, что Павел из десяти упоминаний ученика Иисуса восемь раз
>{72} предпочитает арамейскую форму имени, которая была непонятна для его адресатов, и только в связи с формулировкой письменно фиксированного результата Апостольского собора дважды вводит греческую форму, может указывать на его скептическое отношение к притязанию, связанному с именем «Петр»
>{73}. Слова о единственном «основании» ― Иисусе Христе, ― которое заложил сам Павел
>{74}, позволяют, учитывая весь контекст 1 Кор 1 ― 3, предположить, что Павел хотел отклонить претензии на роль «фундамента» иных лиц. Образ «скалы» Петра, на ком строит свою церковь Христос, напоминает при этом и об Ис 51:1 сл., где Авраам назван скалой, из которой произошел народ Божий
>{75}.
Петр у Матфея, будучи «скалой» и хранителем ключей от Царства Божьего, уполномоченным связывать и разрешать, не может быть назван просто «типичным учеником Иисуса» >{76}. Он предстает важнейшим учеником, в сравнении с которым остальные ученики отходят далеко на задний план, действуют только как коллектив и выступают в повествовании статистами. Однако, когда мы говорим именно о Мф, не следует торопиться с поиском психологических причин наречения имени, имевшего столь важное значение.
Напротив, нужно подчеркнуть вслед за Шлаттером, что прозванием
для Мф «описывается функция ученика, а не его характер, не какие-то душевные свойства, отличавшие его от других и делавшие пригодным для занимаемой им должности. Для него (Мф)
и
ни в коем случае не могут быть «скалой». Отец был для него Творцом, а человек абсолютно без всякого синергизма подчинен тому, как действует Бог»
>{77}.
Таким образом, для иудеохристианских книжников и евангелистов присвоение имени было не психологической характеристикой, но актом божественного избрания и обетования или, можно даже сказать, преизбыточествующей свободной благодати.
Другие лица из круга Двенадцати, помимо Петра, именно в Мф не играют никакой сколько-нибудь сопоставимой роли. Даже два сына Зеведеева, Иаков и Иоанн, упоминаются лишь трижды, причем всякий раз только вместе с Петром, который возглавляет эту группу. Евангелие от Марка, которое на треть короче Мф, упоминает о них десять раз, причем в одном случае с Иисусом говорит лишь Иоанн
