— Том, тебя пришел навестить наш священник. — Эйлин, выглядевшая как всегда хладнокровной и деловой, улыбнулась. — А я должна идти. Мы сегодня развозим обеды престарелым и инвалидам. День «обедов на колесах». Ты без меня обойдешься? Тем более что Джилл скоро вернется.
— Все будет в порядке, — заявил священник, прежде чем Том Черил успел открыть рот. — Не волнуйтесь, моя дорогая. Делайте свои добрые дела спокойно. Я за ним присмотрю.
— Спасибо, Эдвин, — холодно произнес майор, когда Эйлин вышла, — но никакого присмотра не требуется. Я здоров.
— Вот и чудесно. Просто замечательно. — Галверстоун вытянулся на шезлонге и как-то криво, почти извиняюще улыбнулся. — Прости, Том, но при Эйлин я почему-то всегда сюсюкаю больше, чем надо. К тому же она сказала, что ты не в себе. И не удивительно — в таких-то обстоятельствах.
Майор удержался от резкого замечания, которое уже было готово сорваться с языка, и про себя обругал жену. Какое-то время он размышлял, стоит ли доверять Эдвину Галверстоуну свои тревоги. А что, собственно, рассказать? Про подозрения, сомнения, всю эту чертовщину? Да и чем Эдвин может помочь?
— Теперь об этих странных газетных публикациях, Том, — продолжал священник. — Первая еще могла показаться шуткой. Но остальные… Во вторник ты чуть не погиб. И угроза — если это действительно угроза — остается, насколько я понимаю. Дело серьезное. Маршалл советует подать на газету в суд или…
— Билл Маршалл? А ему-то какое дело? Я его в адвокаты не нанимал и советов не спрашивал. А если мне и понадобится советчик, к нему я уж точно не пойду.
— Хорошо. Хорошо. Ладно. — Эдвин Галверстоун сложил ладони на груди. — Но он говорил не как профессионал. Он просто…
— Просто что? Сплетничал? Пусть не лезет не в свои дела. Его, как и остальных, это не касается.
— Людям свойственно болтать, Том. Особенно в таких небольших местечках, как наше. Сплетни не остановишь. И это можно понять. Ты бы и сам не удержался, если бы в такой странной ситуации оказался кто-нибудь другой.
Майор ничего не ответил. Эдвин, конечно же, прав. Болтать людям не запретишь. И все же неприятно, когда ты сам становишься предметом насмешек и чувствуешь себя, без всякой вины, дураком… да еще этот холодный страх в душе. Странная ситуация? Еще мягко сказано. Сюрреализм какой-то, подумал майор, хотя до конца не знал значения этого слова.
— А что сказали полицейские?
— Что-что? — Майор, задумавшись, прослушал вопрос.
— Я про полицию. Как они отнеслись к твоему рассказу об объявлениях?
