Так и сидели отец с сыном на козлах среди пустого разоренного двора.
Описывать имущество пришли после обеда, уже ближе к вечеру. Хоть и ждал Лаврентий незваных гостей на свое подворье, а все как-то не верилось. Думалось, что это кого-то другого касается, а не его. Слишком мучительно было сознавать, что вот так, ни за что ни про что, по чьей-то прихоти ему придется расстаться со своим добром, что заработали они с Анной собственными руками и собственным горбом. Все это казалось ему дурным сном. Вот проснется он сейчас, и кошмар исчезнет, все будет по-старому. Но сон не проходил, а по двору шли люди – Быстров, за ним Иван Марченко, Спиридон Хвостов и Трофим Кужелев. Ершистый, уверенный в себе Лаврентий растерялся. Противный липкий страх опутал. Жамов ничего не мог с собой поделать, не мог подавить в груди холодную дрожь. Испарина выступила у него на висках и ладонях.
Люди по-хозяйски ходили вокруг. Быстров подошел к широким дверям амбара и потрогал рукой большой висячий замок:
– Вот он, символ кулачества, стережет хозяйское добро. Ошиблись, гражданин Жамов, советская власть решила по-другому. Сейчас нет – мое, сейчас – все наше. Всему народу принадлежит!
Уполномоченный стоял, картинно держась за висячий замок, и говорил убежденно, без тени сомнения:
– Вам известно решение общего собрания? Открывай замок, гражданин Жамов!
Приглушенно, точно из-под воды, Лаврентий воспринимал происходящее. Привалившись спиной к заплоту, он боялся пошевелиться, показать собственную слабость.
– Настя! – позвал он негромко дочь.
Настя сразу же появилась на крыльце, точно все это время ждала отцовского зова.
– Открой им амбар, – слабым голосом попросил Лаврентий.
Настя нырнула в сени и, взяв ключи, быстро сбежала с крыльца.
– Посторонись, сродственничек! – оттолкнула плечом Ивана, с хрустом повернула ключ и распахнула створку ворот.
– Ишь ты, кажный норов свой показывает! – недовольно пробурчал Спиридон.
Девушка молча полоснула глазами по Спиридону, вильнула подолом юбки и убежала в дом.
Трофим проводил взглядом девушку и с сожалением подумал: «Огонь девка! Добрая была бы Ивану жена, а нам с бабкой – невестка».
Быстров вошел в открытые двери амбара, за ним потянулись Марченко и Хвостов. Трофим тоже было тронулся с места, но, подумав, остановился.
Жамов болезненно усмехнулся:
– Че встал? Иди описывай мои богатства.
Кужелев, смоливший самокрутку из крепчайшего самосада, выплюнул ее и старательно растер сапогом о землю.
