– Ты класивая, мамочка, – искренне заявил он, и желток потек по его подбородку.
– О… спасибо, – отозвалась я, довольная и удивленная.
Юбка пополнила запасы тряпья, отложенного в починку, а колготки отправились в мусорное ведро.
Иногда надо пройти долгий путь (и чаще всего по кругу), чтобы вновь обрести себя.
Когда мне было семь лет, я написала письмо Санта-Клаусу: «Пажалуста, можно положить в мой рождественский чулок принцесино платье?»
К моему великому разочарованию, платья я так и не дождалась. Несмотря на то что почти все свое детство я провела в дебрях шотландских лесов и, как истинная дочь фермера, носила комбинезоны (сейчас бы сказали «одежда унисекс»), разводила мыло, чтобы вывести мох в саду, и обсаживала клумбы папоротником, меня все равно не покидало настойчивое желание хотя бы выглядеть «как девочка».
С фотографии, сделанной в мой девятый день рождения, смотрит улыбающаяся девочка в ужасно некрасивой, но определенно модной юбке в горизонтальную полоску и ярком черно-желтом джемпере с пчелами. Непременные атрибуты любого женского гардероба.
На более позднем фото уже пергидрольный перманент – результат первого похода в парикмахерскую. Раньше меня стригла мама, кухонными ножницами «под кастрюлю». Оглядываясь назад, я вижу все преимущества кастрюли перед перманентом, но тогда я обожала свою прическу в стиле принцессы Дианы.
А в шестнадцать лет мне наконец разрешили проколоть уши («Теперь ты достаточно взрослая, чтобы совершать свои собственные ошибки!»), и огромные обручи свисали из постоянно гноящихся мочек. Мне было уже за двадцать, когда я сделала разумный выбор в пользу серебряных пусет.
Подростком я открывала для себя мальчиков, выпивку и плохую поп-музыку. Я плакала, когда в сериале «Соседи» Шарлин и Скотт выходили из церкви (почему она, а не я, и только посмотрите на это платье!); кружилась под Криса де Бурга в медленном танце, как «Леди в красном»; тратила свои карманные деньги на гетры и кружевное белье.
В университете я состояла членом всех клубов, а посещала только один; училась языкам и любви, познавала одиночество и достоинства лайкры; увлекалась аэробикой и алкоголем, гонками и пирожными. Я не была ни гламурной дивой, ни девчонкой-сорванцом – наслаждалась всем, пробовала всего понемногу. Словом, была как все.
А потом я встретила Отца Мальчишек. А потом стала Мамой Мальчишек.
Неужели по мере разрастания нашего семейства я постепенно превращалась из миловидной барышни сначала в мужеподобную тетку, а потом и в самого настоящего мужика? Может, Мама Идеальной Пары права, утверждая, что матери мальчишек, как правило, выглядят мужиковато, и это не пьяный бред?
