— Понятно, — кивает она, хотя я не догадываюсь, что именно ей понятно. — Зачем вы положили им конец?
— Это вы мне расскажите, — говорю я.
Доктор Лернер не рассматривает мои слова как ответ, и ее молчание звучит укоризненно. Взгляд ее говорит: «Поработайте со мной в этом направлении».
— Если честно, я сама точно не знаю. В тот момент у меня было ощущение, что я должна так поступить. Я знала, что не могу выйти за него замуж.
— А почему нет? Почему вы не могли выйти за него замуж?
— Не знаю. Просто не могла. Я считала это жульничеством.
— Какое интересное слово вы выбрали.
— Согласна.
— А что для вас означает жульничество?
Чтобы скрыть свое раздражение, я делаю глубокий вдох.
— О’кей, жульничество, да вы сами знаете. Как будто я притворяюсь. Как будто я увлечена, тогда как ничего подобного не было.
— Вы любили Эндрю?
— Да. Конечно. Я любила его.
— А сейчас?
— Сейчас?
— Сейчас.
Я беру паузу, хотя знаю ответ на ее вопрос. Просто я не уверена, что готова произнести эти слова вслух.
— Да, я по-прежнему люблю его. Да.
— А секс?
— Что, простите?
— А секс? Какой был у вас секс?
Я опять беру паузу.
— Я спрашиваю, потому что это очень важно в отношениях. Так все-таки, какой он был? Секс.
— Фантастически охренительный.
Каким-то образом разговор о сексе взламывает лед, и я уже чувствую себя свободнее в обществе доктора Лернер. У меня ощущение, что мы и вправду подруги, болтающие за чашкой кофе, разве что говорим исключительно обо мне.
— Давайте побеседуем о вашей семье, — говорит доктор Лернер примерно в середине нашего сеанса.
Мне хочется хихикнуть, потому что я догадывалась, что мы к этому придем. Доктор ожидает от меня, что я поведаю ей обо всех своих детских травмах.
— Семьи у меня особо и нет, поэтому и рассказывать тут почти нечего. Я единственный ребенок. Мой отец живет в Коннектикуте. Он политик. А о своем дедушке Джеке я вам уже говорила. Вот и все.
— А ваша мать?
Я, конечно, знала, что она меня спросит об этом. В какой-то момент я раздумываю, не соврать ли мне. Я могла бы ответить, что она тоже живет в Коннектикуте. Я уже делала так раньше, потому что люди не знают, как им отвечать, когда вы говорите им, что ваша мама умерла. После всех этих «мне очень жаль» и «я не знал» трудно вернуть разговор в прежнее русло. Иногда я вру неявно, заявляя «Моя семья живет в Коннектикуте», потому что это проще, чем все объяснять. Не то чтобы мне было неудобно вслух говорить, что мама умерла, просто всем остальным неудобно это слушать.
