Затем батальон занял весь город.
Пять машин 1-й роты смогли пересечь мост. Русские позволили им приблизиться к своим полевым позициям, которые оказались здесь очень хорошо замаскированы. Затем открыли по танкам огонь из большого количества противотанковых, зенитных и полевых орудий прямой наводкой. Уцелел лишь один танк.
В 18:30 наступление силами половины полка с юга. Полковые аванпосты отразили атаку.
Потери техники: 3 танка.
Потери личного состава: обер-лейтенант фон Кёссель убит;
лейтенант Кёниг ранен и пропал без вести;
лейтенант Кемпе тяжело ранен;
17 унтер-офицеров и солдат убиты;
9 унтер-офицеров и солдат ранены и 5 унтер-офицеров и солдат пропали без вести.
Это были самые тяжелые потери с момента начала войны.
Особенно отличились: обер-лейтенант фон Кёссель (убит в бою);
командир 1-го батальона майор фон Лаухерт.
Письмо полковника Эбербаха жене, 6 июля 1941 года (фрагмент)
…Ты только представь себе, сегодня утром, в 4:30, кто-то открыл дверь машины, в которой я спал. Передо мной стоял бледный, худой и насквозь промокший Кёссель и четверо его людей. Тут же и фаненюнкер фон Розен. Я был вне себя от радости. И едва не заплакал. Это казалось невероятным. Но когда я попытался обнять Кёсселя, он сказал:
– Ой!
У него была прострелена рука, и пуля все еще сидела в плече. Я угостил его всем, что у меня было. Кёссель выпил горячий чай, съел куриный бульон, шоколад и сахарин. Мы отдали им наши сухие мундиры и все, что им только могло понадобиться. Кёссель и его люди были счастливы.
Они выпрыгнули из охваченного пламенем разбитого танка. Лейтенант Кёниг зажег дымовые шашки. В результате Кёсселю и девяти его людям удалось спрятаться во вражеском блиндаже. Но какой-то гражданский выдал их. Когда подошли красноармейцы, наши товарищи решили убрать первых врагов, а потом покончить с собой. Но когда подошли русские, два новобранца, находившиеся у входа в блиндаж, подняли руки. Русские забрали этих двоих с собой. Возможно, это спасло семерых оставшихся, поскольку красноармейцы не стали бросать в землянку ручные гранаты или заходить внутрь.
Затем они уселись неподалеку и стали ждать, пока мы выйдем. Кёссель мучился от сильной боли. Места было очень мало, а воздух внутри ужасный. Они сидели в самых невообразимых положениях, чтобы только их командир роты мог удобно лежать. Он все время спрашивал их, не мешает ли он им; они отвечали, что нет, что им очень удобно. Перед землянкой стояла советская охрана. У немецких танкистов было всего два пистолета и в общей сложности 10 патронов. Никто не смел кашлянуть; никто не смел захрапеть. Так они провели 36 часов.
