— Фас есть участок ограды, обращённый к противнику. Противник у нас только с одной стороны, уточнять «северный фас» безграмотно.
— Спасибо за бесплатную лекцию, капитан Зернов. Обязательно запомню сказанное. А по делу?
— По делу — шесть кадетов на семьсот фанатиков… да ещё подпускать на десять метров, чтобы спартанцы смогли стрелять…
— Они же не все семьсот одновременно подойдут, у них же колонны. И потом, вы сомневаетесь в подготовке своих людей, капитан?
— Грубишь, смежник. Но будь по твоему. Что про солдат, откуда ждёшь их появления?
— С востока или юга. Скорее, с востока. Для них мы придержим резерв. Командуйте, капитан.
И Зернов, и пограничник, будь их воля, стёрли бы наглого мальчишку в порошок. Но оба офицера не рисковали выдвигать собственные планы. Они плыли по течению, рассчитывая попасть на берег и представить дело как собственное достижение — если получится выплыть, конечно.
Пока Зернов отдавал приказания по коммуникатору, Алекс обратился к брату по мысленной речи.
«Ник, что это было после пятна?».
«Ты о чём?».
«Почему ты отказался выйти из миниспидера?».
«Алекс, я очень хотел быть с тобой».
«И получить под сотню рентген? Ник, лечение от лучевой болезни неприятное, и ты знаешь это. Твоё поведение похоже на каприз, но я не верю в то, что это был каприз».
«Алекс!».
«Ник! Я знаю, что ты меня часто обманываешь. По мелочам. Это нормально, все мальчики твоего возраста так поступают. Я никогда тебя не ругал за обман, не наказывал, не бил…».
«Да «не бил»?! А…».
«Ник!! Это — не считается. Вообще, не время вспоминать обиды. Сейчас я прошу тебя сказать мне правду. Я редко прошу тебя так. Почему ты отказался оставаться с кадетами?».
«Не знаю. Я почувствовал что-то плохое. Ну, мне что-то не понравилось. Я не хотел оставаться, было бы неправильно… плохо… я не знаю, Алекс, как это сказать…».
«Я понял тебя. Ты прав, могло случиться что-то плохое. Этот человек, хиванец, он хочет забрать тебя и Силача в обмен на право нашего прохода в Русенту».
«Алекс… Алекс… Алекс, я не знаю… Ты спас меня в Сильфонте… ты дал мне год жизни… я бы умер там, я понимаю…. Я согласен, Алекс».
«Ник, ты всё-таки дурак. Он не получит никого, а мы все вернёмся домой», — и Алекс подмигнул брату.
Ник счастливо улыбнулся в ответ. Конечно, он прекрасно знал и верил в то, что его замечательный старший брат обязательно найдёт выход из самого трудного положения — как тогда, во время марша из Сильфонта в Каналград. Но Алекс своими мысленными словоформами укрепил уверенность Ника — и это было правильно, и это было хорошо.
